Замри и прыгни - Наталья Нечаева Страница 23

Пересилило соображение экономической выгоды.

— Жди, минут через двадцать доставлю прямо в хату!

Возвратившись с докладом, Маргарита обнаружила, что Зоя, не дождавшись ее, пьет одна. Мелкими интеллигентными глоточками, словно смакуя.

— Ты что? — возмутилась Рита. — Как алкоголичка! Одна, без тостов.

— Почему без тостов? — Зою очень возмутило несправедливое обвинение. — Я за здоровье Спартака выпила.

— Ты что, футбол любишь? — поразилась подруга. — Мы же с тобой решили, что все мужики — гады, а ты…

— Нет, Ритуль. — Зоя вытянулась, словно бы давала священный обет. — Уговор дороже денег. Смерть мужикам! А я за другого Спартака пила, ну, того, помнишь? Который — «вставай, проклятьем заклейменный»!

— А, из книжки? Хороший, наверное, мужик был. Правильный. Не то что наши. — Рита задумалась. — Но все равно — мужик! Неизвестно, что бы с ним стало, если б разбогател. Отменяй тост!

— Ладно, — безропотно согласилась Зоя. — Тогда за мир во всем мире.

— Отлично! — согласилась Маргарита и двинула в сторону Зои синий стаканчик.

Они как раз успели дожать последнюю бутылку, когда в двери тренькнул звонок. На пороге стоял киоскер. У его ног белели две коробки с черной надписью «Московский» Коньяк.

— Вот, — пнул ларечник ближний короб, — принимайте товар.

— Заноси! — широким жестом пригласила желанного гостя Рита. — Сейчас будем дегустировать. — И защелкнула за мужиком дверь.

— Что дегустировать? — заинтересовалась Зоя.

— Как что, коньяк. Вдруг паленый?

— А как мы отличим? Ты что, разбираешься?

— А мы его заставим! — кивнула Рита на продавца. — Пусть из всех бутылок пробует. Если хороший товар — выживет, если плохой — сам виноват.

— Э! Э! Вы чего? — попятился продавец. — Я же на работе! Я не могу!

— Какая работа? — изумилась Маргарита. — Уж утро скоро! Неужели ты бросишь двух таких очаровательных женщин одних, ночью, в чужой квартире.

— Как это — в чужой? — Ларечник откровенно струхнул. — Так вы тут не живете?

— Живем-живем, — утешила Зоя. — Только редко. По пятницам.

— Так сегодня — среда, — и вовсе оторопел киоскер.

— «Сегодня у нас среда, сегодня у нас беда, — неожиданно красивым чуть хрипловатым голосом пропела Маргарита. — А, брось ты, все — ерунда! А все же везти куда?»

— Никуда меня везти не надо, — уперся спиной в закрытую дверь мужик. — Я тут в соседнем доме живу. Пойду я, а?

— «А счетчик такси стучит», — злорадно и громко вытянула Марго.

— Какой счетчик? За что? — Киоскер вспотел и забегал глазами по сторонам, словно ожидая неожиданного выхода тех, кто включил счетчик.

— Стой! — притянула его за ворот куртки к себе Рита. — Это Визбор. Классика. Сейчас пробу снимешь и — свободен до конца жизни. Зоя, открывай ящики!

Ловко орудуя маленьким, найденным на кухне ножичком. Зоя отогнула картонные углы коробок, выудила по бутылке из каждой.

Рита заграбастала одну из пузатых емкостей, свинтила крышку, хлебнула, поморщилась.

— Ну точно такая же бурда! Зой, скажи!

Те же самые манипуляции профессионально проделала Зоя. Согласно кивнула.

— Один в один.

— Так это же вам не «Мартель»! — запротестовал ларечник. — Обычный коньяк.

— А, — махнула рукой Рита, — «Мартель» не лучше. Такое же «гэ». Мы с него начали. — И ловко катнула носком ноги пустую французскую бутылку.

Киоскер дикими глазами следил за тем, как дорогая тара ловко покатилась по линолеуму, с разбегу воткнулась в когорту российских низкорослых собратьев и моментально устроила из них дребезжащую кучу-малу. Бутылки попадали, словно кегли, и раскатились по комнате.

— Ну! — строго прикрикнула на живой прыгающий хоровод Рита. — Прекратить безобразие! Убирай потом за вами.

Бутылки, уткнувшись в стены, послушно остановились. Киоскер ошалело переводил глаза с женщин на коробки со спиртным:

— Хозяюшка, рассчитаться бы, да я пошел…

— Успеешь, — строго оборвала его Зоя. И протянула откупоренную бутылку. — Пей.

Мужик крякнул. Вытер взмокший лоб, принял коньяк в загорелую ладонь, затравленно взглянул на женщин и запрокинул голову.

Дамы с изумленным восхищением наблюдали за тем, как ритмично и быстро двигался острый кадык, как с каждым мощным бульком светлела бутылка, переходя из темно-коричневого состояния в прозрачное.

— Вот как надо! — восхищенно выдохнула Зоя.

Киоскер ожесточенно мазнул по губам грубым рукавом куртки, угрожающе крякнул, покачнулся и упал. Прямо как стоял. Плашмя.

— Счастливый! — завистливо вздохнула Зоя.

А Маргарита тут же вынесла вердикт:

— Значит, хороший коньяк. Берем.

По примеру мужика они попробовали пить «Московский» из горлышка. Ничего не вышло. Только облились да поперхнулись. Потом обе долго откашливались. С ларечником, недвижно перегородившим коридор, следовало что-то сделать.

— Давай! — кивнула Рита на здоровенные ноги, приподнимая мужика за плечи.

Зоя мгновенно сообразила, что от нее требуется. Рваными рывками, кряхтя и ругаясь, женщины потащили дорогого гостя в комнату. Пока тело скользило по коридорному линолеуму, все было хорошо, но, как только спина ларечника встретилась с ворсистым паласом, движение замедлилось.

Рита смахнула пот, оценивая ситуацию, бросила плечи, которые до той секунды цепко удерживала. Тело качнулось, и голова мужика гулко, несмотря на палас, тюкнулась об пол. Не обратив никакого внимания на это обстоятельство, Маргарита отобрала у Зои одну мужскую ногу, засунула ее себе под мышку, плотно прижала локтем.

Зоя по примеру подруги сделала то же самое.

На счет «три» женщины одновременно рванули икры почему-то в разные стороны. Мужик дико вскрикнул, дернулся, ногами оттолкнул подруг так, что они отлетели каждая к своей стене, резво вскочил, прикрывая ладонями пах.

— Вы что, — он смачно выругался, — разорвать меня хотели?

— А чего разлегся в проходе? — резонно заметила Рита, не делая даже попытки подняться с пола. — В туалет не пройти.

— Ой, а вы что, уже протрезвели? — удивленно восхитилась из своего угла Зоя. — Так быстро? А мы думали, вы совсем умерли.

— Индивидуальная особенность организма, — произнес умный киоскер непонятные слова. — Рассчитывайтесь, да я пошел.

И в самом деле, мгновенно исчез, как только Зоя, дотянувшись с пола до сумки, вручила ему честно заработанные долларовые бумажки.

Последние тяжелые испытания — коллективный труд по перетаскиванию тяжелой мужской туши — подорвали остаток женских сил.