Бешеная армия - Эдди Бримсон Страница 23

Мы четко выполняли команду лидера, переданную шепотом: «Всем сидеть тихо, чтоб я слова не слышал, пока полностью не проникнем на их трибуну». «Ист Энд», к слову сказать, была узкой и длинной, а козырек — не больше трех метров. Мы расположились в самом ее центре, за основной группой фанатов «Сити». Но если ты уже стоишь в центре, то выбить тебя оттуда очень сложно. Мы хорошо знали, что можем положиться друг на друга: колеблющихся и растерянных там попросту не было. Пока остальные занимали свои позиции, мы попытались смешаться с толпой, а кое-кто даже принялся скандировать ненавистное: «Си-ти! Си-ти!» Но я так не мог, потому что это слово обязательно застряло бы у меня комом в горле. Вот так мы и стояли, не сводя глаз с нашего главного. Никакого определенного сигнала выработано не было, оставалось просто дожидаться момента, когда что-нибудь произойдет. Ну да ничего, потерпим, ведь этих подонков ожидал такой шок, от которого они никогда не отойдут. Сами того не желая, фанаты «Сити» подлили масла в огонь, начав скандировать: «Ровере, Ровере, где же вы?» Они пытались насмехаться над фанатами «Ровере», собравшимися на противоположной трибуне, не ведая о том что враг уже среди них, дураков, прямо под носом Реакция последовала незамедлительно: «Тоут, Тоут, Тоут Энд! Тоут, Тоут, Тоут Энд!!!» Затем наступило мгновение тишины, чтобы их нижние челюсти отвалились, как трусы с проститутки. И когда они осознали что «Тоут Энд» в полном составе собрался на их трибуне, то страшно запаниковали, а затем началось форменное сумасшествие. Те, кто стоял к нам поближе, пытались убежать, но бежать было некуда — так что они метались, как бараны на скотобойне. Я видел, как одному несчастному заехали ботинком по лицу, после чего он повалился на землю, а это самое неудачное место в такой ситуации. Естественно, в ход пошли «аргументы»* — большей частью палки и арматура, хотя некоторые из нас носили с собой ножи применяемые в те времена очень редко.

* Фанатский термин, употребляемый в отношении предметов, которые хулиганы используют в ближнем бою.

Благодаря боковому зрению я внезапно увидел, что на нас надвигаются вооруженные дубинками полицейские. Поле битвы было залито кровью, повсюду валялись люди, шарфы, ботинки, а невесть откуда взявшаяся здесь малышня заливалась слезами. Было ли мне их жалко? Да ни хрена. Потому что не надо приходить на стадион в таких шарфах, пусть и со взрослыми. К тому же через несколько лет они все равно проделают с нами то же самое. Полиция наконец-то проснулась — собаки лаяли, повсюду свистели дубинки. Хватали и заваливали всех подряд, однако некоторые все-таки пробовали отбиваться когда полицейские пытались скрутить им руки. «Вот ты и попался!» — сколько раз мы это слышали интересно? Внезапно и мне самому заломили руку, а затем приказали:

— Давай пошел! Пошел, я сказал!

— За что? — попытался было протестовать я Меня уже арестовывали раньше, но только

в детстве, за вандализм и мелкую кражу. Когда же тебя прихватывает жирный ублюдок в полицейской форме, отрывающий тебе руку — это нечто совсем иное.

— Отпусти! Ай! Больно! Ты мне руку сломаешь! — кричал я.

— Я тебе сейчас шею сломаю, — ответил он, выводя меня с трибуны, вопящего и брыкающегося

На меня смотрели тогда сотни людей, и их взгляды были полны ненависти, злобы и… страха «Вот именно, — подумал я — Ведь мы все-таки захватили вашу гребаную трибуну!» И в этот момент мне стало намного лучше. Далее последовало препровождение в новенький полицейский участок, построенный прямо на территории стадиона — сплошное рифленое железо. Участок был забит до отказа, там царил хаос, полицейских было столько же, сколько и задержанных, и все кричали орали, вопили кто-то по обыкновению распускал сопли, а некоторые даже смеялись. Жирный полицейский усадил меня на стул и записал мои данные. Не настоящие, конечно. У меня всегда наготове были имя адрес и дата рождения причем каждый год я придумывал новые.

По какой-то причине полиция в тот день пребывала в благодушном настроении Возможно, сказалась победа «Ровере», за который кто-то из них болея или что-то там еще, но, как бы то ни было, обвинение мне так и не предъявили приказав просто сидеть и молчать.

В конце концов, когда уже не только матч завершился но и окрестности стадиона опустели, мне вынесли устное предупреждение и выставили вон Так что я еще легко отделался чего не скажешь о некоторых других. Но именно в этом для нас заключался весь смысл футбола. И, конечно, наши труды не пропали даром

Итак, хулиганы по-прежнему очень любили захватывать чужие трибуны, количество участников этих акций росло, совершенствовался и сам хулиганский контингент, так как без предварительной подготовки фанату было нечего делать на чужой территории. Поход в туалет, например, вполне мог закончиться дракой, если фанат гостей был все-таки распознан врагом. Но если уж целая группа пробралась на трибуну к местным, то беспорядки происходили обязательно. Нападали они, как правило, либо в ответ на освистывания или оскорбления со стороны местных, либо по определенному сигналу. Например, выбирались следующие моменты: когда команды появлялись на поле, когда забивался первый гол или когда соперники давали о себе знать посредством пения. И если атака предпринималась, то на трибуне становилось жарче, чем в аду. В том случае, когда гостям удавалось выполнить свою главную задачу — захватить вражескую трибуну, местные фанаты были более чем страшно унижены. Впрочем, есть и другие примеры. Болельщики некоторых клубов довольствовались тем, что пробирались на чужие трибуны и просто распевали там песни. Чаще всего в таких случаях им помогала полиция, выводившая фанатов с гостевой трибуны, а затем выдавливавшая их за пределы стадиона. Но иногда они сгоняли болельщиков с мест только с той целью, чтобы бросить кого-то на растерзание противнику. Ничего удивительного не было и в том, что полицейские время от времени специально создавали ситуацию, грозящую массовым избиением одной из соперничающих сторон.

Но только тогда, когда клубы столкнулись с перспективой играть при полупустых трибунах, они осознали, что надо принимать меры. Первым клубом, решившим огородить отдельные сектора, стал «Ноттингем Форест». Это произошло в 1973 году, когда он вылетел во второй дивизион, а средняя посещаемость в сезоне 1972/73 составила около десяти тысяч человек, хотя еще в предыдущем равнялась двадцати. С помощью двухметровых стальных заграждений, вмонтированных в бетонные блоки, трибуна «Трент Энд» была разделена на четыре секции, на которые можно было пройти только через специальные входы, тщательно охраняемые полицией. Результаты не заставили себя ждать. Толпы фанатов больше не могли свободно перемещаться по всей трибуне, а участники беспорядков потеряли возможность смыться и затеряться в толпе. Бежать им теперь стало некуда, так что хватило какой-то пары недель, чтобы беспорядков на стадионе — по крайней мере, на трибуне «Трент Энд» — стало значительно меньше. Возведение таких заграждений стало важным событием еще с одной точки зрения: они превратились в свидетельство того, что клубы больше не будут пытаться контролировать хулиганов, они просто загонят их в клетки. Однако именно это, казалось бы, правильное решение и повлекло за собой серьезные и в высшей степени трагические последствия.