Украсть Ленина - Алекс Тарн Страница 23

С севера возник гул. Самолет, не иначе. Это раньше небо над столицей пустовало — ни Бога, ни летательных аппаратов, а нынче не так. Кромешный покосился в сторону приближающихся габаритных огней, мигающих высоко над крестами и луковицами Василия Блаженного. Нынче вот тебе Бог, а вот тебе Боинг… Теперь у каждого олигарха целый воздушный флот, по земле ездить скучно стало, вот и летают, куда ни попадя. Гул нарастал. Егор Петрович задрал голову. Теперь он видел, что к площади стремительно приближается вертолет. Прошлый армейский опыт даже позволил ему безошибочно определить марку: тяжелый военно-транспортный Ми-26. Что за ерунда? Что тут делать такому вертолету? Неужели нападение? Военный путч? Переворот? Доложить? Не доложить?

«Погоди докладывать, — посоветовал постовому Кромешному бывший капитан Кромешный. — Мало над тобой смеются? Вот коли сядет, тогда и доложишь…»

«А если это путч? Нападение на партию и правительство?» — продолжал сомневаться постовой.

«Хрен с ними, с партией и правительством, — уверенно отвечал капитан. — Твой объект — вот эта площадь, за нее и докладывай. А за партию и правительство пущай другие докладывают.»

Тем временем Ми-26 уже завис над площадью. Остановившимися глазами постовой Кромешный следил за тем, как мощная машина тяжело приземляется в тридцати метрах от него. Вихрь, поднятый лопастями, сорвал с головы постового милицейскую фуражку, бросил на асфальт, покатил к цветам и венкам, нагроможденным у входа в Мавзолей. Егор Петрович бросился следом. Пока он догонял фуражку, пока вызволял ее, запутавшуюся в красно-черных траурных лентах, гул вертолета изменился, помягчел, как будто невидимый хозяин прикрикнул на бешено рычащего зверя — «лежать!..» и тот неохотно улегся, продолжая, впрочем, утробно ворчать на весь окружающий мир. Кромешный выпрямился и оглянулся.

Дверь вертолета уже была открыта; по короткому трапу на площадь горохом ссыпалась горсть одинаковых крепышей в черных доброкачественных костюмах. «Время докладывать…» — подумал постовой Кромешный, потянулся к переговорнику, да так и замер, подрагивая, словно прикидывая, продолжать ли задуманное движение руки или лучше использовать ее для чего-то другого, например, для крестного знамения. Прямо на него, раскрывая объятия, шел Вовка Вознесенский собственной персоной, в форме полковника и с початой бутылкой в руках. Вовку сильно шатало, причем, видимо, не от вертолетного вихря.

— Петрович! — заорал он, перекрикивая рев машины. — Сколько лет, сколько зим! Выпей, брат!

Вовка сунул ему под нос бутылку.

«Коньяк… — определил Кромешный. — Как тогда… Двадцать лет. Я ждал этого момента почти двадцать лет.»

Он ухватил Вовку за рукав полковничьего плаща и потащил подальше от вертолета, в закуток, где можно было бы, если не поговорить, то хотя бы перекинуться парой слов. В радиусе ста метров такой закуток был только в предбаннике Мавзолея. Егор Петрович почти бежал; не хватало только, чтобы Вовка заупрямился… но старый приятель следовал за ним с поразительной готовностью. Крепыши быстро семенили следом.

— Смотри-ка, открыто… — удивился Вовка, когда Кромешный открыл дверь и втолкнул его в предбанник. Здесь было тихо и пахло ладаном, как в церкви.

— А зачем запирать? — поспешно объяснил Егор Петрович. — Постоянный пост. Да и красть тут нечего. Владимир Ильич, ответь мне, будь ласков, Христом-богом прошу. Дай помереть спокойно…

Крепыши почему-то не остались снаружи, а целеустремленно проследовали внутрь предбанника, а потом и дальше, во главное спецпомещение.

— Куда это они?

— Не бери в голову, — отмахнулся Вовка. — Выпей со мной, брат. Как когда-то. Давай! За нашу Советскую Родину! За Владимира Ильича!

— Не могу я. При исполнении, — тихо ответил Кромешный, с трудом удерживаясь от того, чтобы не ущипнуть себя — не спит ли.

— Не бзди, Петрович! — заорал Вовка. — Я ж тебе не самогон предлагаю, а коньяк…

— Я помню. КВВК?

— Какой КВВК?! Французский! Настоящий Наполеон!

— Вова, скажи…

— Вот выпьешь, скажу! — произнес Вовка, упрямо набычиваясь.

В груди у Кромешного что-то екнуло. Он взял бутылку и опрокинул ее горлышком в горло. Кадык его слегка двигался, будто Наполеон делал постовому искусственное дыхание.

— Здорово! — восхитился Вовка. — Не потерял форму.

— Кто меня тогда… — тихо спросил Кромешный, кладя руки на Вовкины плечи. — Ты или Санька?

Из внутреннего помещения послышался громкий треск.

— Санька, — кивнул полковник. — На следствии-то мы оба кололись, тут, сам понимаешь, выбора не было. А корреспондентам он, подлец, слил. Большие бабки оторвал. По тем временам, целое состояние.

Мимо снова проследовали крепыши, на этот раз — на выход. Двое из них тащили подмышкой длинный сверток, поразительно похожий на завернутую в ковер мумию Владимира Ильича Ленина, вождя и организатора Великой Октябрьской Социалистической Революции.

— Что это, Вова? — спросил Кромешный.

— Владимир Ильич Ленин, — честно ответил полковник. — А что?

— Я обязан доложить, Вова, — сказал Кромешный по возможности твердо. — И про вертолет, и про Владимира Ильича.

— С Ильичом не спеши, — посоветовал Вовка. — Начни с вертолета, а там посмотрим.

Постовой Кромешный отстегнул от пояса переговорное устройство и нажал на клавишу вызова.

— Башня, Башня, я Пирамида. Прием.

Переговорник помолчал, затем лампочка мигнула и голос капитана Хотенко лениво ответил:

— Пирамида, я Башня. Прием.

Егор Петрович подумал, моргнул и повторил:

— Башня, Башня, я Пирамида. Прием.

— Да слышал я, дурень ты кромешный, что ты пирамида! — закричал переговорник. — Говори, что у тебя? Опять самолет?

— Никак нет! — ответил постовой. — Вертолет. Вертолет перед Мавзолеем.

— Ты мне что, хамить вздумал? — зловеще поинтересовался Хотенко. — Рискуешь нарваться, мудило деревенское. Ты это… как это там… — в динамике послышался нестройный хор подсказок. — Ага, вот… Ты смотри, чтоб у тебя на площади коровы не гадили, а вертолет — хрен с ним! Понял?

— Понял, — коротко ответил постовой и отключил переговорник.

Полковник покачал головой.

— Похоже, Петрович, быть тебе опять капитаном. А Хотенку сюда, в постовые. Хорошая традиция, рокировка в обратную сторону… А то летим с нами, выпьем. У нас там в вертушке стол накрыт, коньячок, водочка, закуска хорошая…

— Спасибо, Вова, я на посту.

— Ну тогда прощай, служивый… — Вовка хлопнул его по плечу и открыл дверь.

Рев вертолета ворвался в предбанник. Уже совсем было ступив наружу, полковник вдруг обернулся.

— А знаешь, Петрович, — закричал он, перекрикивая шум. — Хорошо, что хоть что-то у нас не изменилось. По-прежнему «а вертолет — хрен с ним!» История повторяется, а? И каждый раз в виде фарса! Ладно, будь здоров, капитан!