Утерянный рай - Александр Лапин Страница 23

– Решили начать соревнования прямо сейчас, – задумчиво-озабоченно говорит Александра Михайловна. – С конкурса по минералогии. Только не знаем, кому идти. Ведь тут почин очень важен. Как начнем, так и пойдет.

– Давайте решать, кому доверим такое дело, – встревает Аркадий Тихонович.

– Дубравину!

– Франку!

– Федьке Богеру, он лучше всех знает минералы.

– Мне! – откуда-то из-за палатки кричит второгодник Рябухин. – Я судью обаяю, у меня вон усы какие.

– Да сиди ты! – шипят на него девчонки.

– Думаю, надо идти Саше Дубравину и Гале Озеровой! – наконец высказывается Александра Михайловна. – Они и материал знают, и ребята симпатичные.

И, уже обращаясь только к ним, добавляет:

– Зайдите ко мне в палатку на секунду.

Когда они усаживаются рядом с ней на брезентовый пол в полумраке шатра, она дает им несколько советов:

– Первыми не ходите. Посмотрите, как будут другие отвечать. Сейчас с полчасика потренируйтесь. Втянитесь в работу. Показывайте по очереди друг другу минералы и рассказывайте о них. Вот здесь, у меня в палатке, можете и потренироваться.

И выходит.

Неожиданно оставшись одни, они с полминуты сидят молча. Наконец Шурка поднимает глаза. Она, отвернувшись, напряженно вытаскивает из карманов палатки минералы.

Галина и Володя Озеровы выросли в большой и, по нынешним временам, патриархальной семье. В большом каменном доме жили прабабка по отцовской линии, дед и бабушка по материнской, отец, мать и трое детей. Галина была старшей.

Родители ее вместе учились в сельхозинституте. Поженились на четвертом курсе. После окончания приехали в Жемчужное с большеглазой дочкой и двумя чемоданами. Однако обосновались молодые специалисты на месте очень основательно. Завели хозяйство, построили дом.

Правда, молодая жена была вначале против совместного проживания со стариками. Но Василий Иванович, как к тому времени стали называть молодого Озерова, настоял. Старшее поколение взяло на себя все заботы по хозяйству.

Большая семья, где работали все, легче противостояла трудностям жизни. Дети чувствовали себя защищенными от бурь и невзгод. Было только одно «но» в жизни Галинки: прабабка по отцовской линии прессовала старшенькую. Что сверлило ворчливую злобную старуху? Может быть, воспоминания о собственном детстве, может, зависть к молодости? Никто не знает. Но бедный ребенок с раннего детства находился под неусыпным злобным взглядом и каждую минуту ждал окрика: «Не так делаешь, дура! Куда пошла!» Так что ласковая и добрая, как телочка, девочка в глубине души тихо ненавидела прабабушку.

В прошлом году старуха умерла.

В тот вечер Шурка Дубравин возвращался из кино поздно. И неожиданно для себя встретил Галину и ее младшую сестру Татьяну. Они сидели на скамейке возле школы. Подошел:

– Привет, девчонки! Вы что такие смурные? И в такое время здесь сидите?

– У нас бабушка умерла, – ответила Татьяна.

– Да, сочувствую вам, – сказал он. И тут Галка обронила странную фразу:

– Господи, и зачем старые люди живут так долго?

Шурка потом два месяца думал над этим. Он считал, что Галина и Вовка живут совсем в другом мире. Кто он? Сын телятницы и шофера. Они же – другое дело. Отец – главный зоотехник. Мать с высшим образованием.

Галка училась кроме обычной еще и в музыкальной школе по классу фортепиано. Более того, с нею отдельно занимался учитель рисования.

И вдруг – ненавидит бабку?

Сколько он себя помнил, всегда себе под нос что-то такое напевал. Эта привычка оставалась неискоренимой. Он пел дома, на уроках в школе – везде. И вот однажды в пятом классе обнаружил в стенной газете карикатуру на себя: ушастый и губастый тип, развалясь за партой, тянет во все горло: «Джама-а-айка!» Самое обидное для Дубравина заключалось в том, что раскритиковали его незаслуженно. У него ведь душа пела…

Вот так они и жили рядом. И не замечали друг друга до тех пор, пока он не увидел ее.

Три дня назад Людка Крылова «по огромному секрету» поведала Галке о том, что услышала от Дубравина. Рассказывая, она хотела убить трех зайцев. Во-первых, услышать от Галины, что Дубравин ей «по фигу». И таким образом успокоить себя. Во-вторых, при случае она могла бы передать такую нелестную оценку самому Шурке. И естественно, уязвить его. В-третьих, передавая подруге узнанные признания, она выглядела в собственных глазах благородно.

Но тут что-то пошло не совсем так, как хотелось. Озерова почему-то задумалась…

Больше всего Галину удивила та разница в обыденном общении, которую выказывал Дубравин, и то, что сказала ей Людмила. Душа ее была еще неопытна в этих делах. И она не понимала, что его подчеркнутое равнодушие, его срывы, его взгляд, как ей казалось, пристальный, «ледяной», на самом деле были просто прикрытием. И естественно, ею овладело простое женское любопытство. Она стала приглядываться к Дубравину. Заметила, какие у него «маленькие ушки». И что он вообще «такой сильный».

Конечно, были в этой девичьей душе, как и в любой другой, мечты и грезы. Жизнь рисовала что-то белое, воздушное. Но на одну тропинку с Дубравиным ее сегодня утром толкнуло только любопытство. Сначала все было ужасно страшно, а потом смешно и весело. Особенно когда они свалились в воду. Но Саша отчего-то разозлился. Она на него обиделась. Да как тут не будешь разговаривать, если надо вместе идти сдавать экзамен?

– Ну что? Это какой минерал? – сдавленно спрашивает она теперь, показывая на кусочек серного колчедана.

Оба понимают, что дело, конечно же, не в серном колчедане. Что им нужно решить – мир или ссора после утреннего. Шурка набычивается еще сильнее. И вдруг замечает ее все понимающий и ласковый взгляд. Он молчит еще секунду, а потом, вздохнув, как перед прыжком в воду, бормочет:

– Галь, ты извини меня… за утреннее…

– Да ладно, чего уж там, – растерянно шепчет она. – Бывает.

Он вздрагивает. И стукается головой о брезентовый потолок.

Оба облегченно смеются. Каждый своему.

* * *

Через полчаса они направляются к павильону.

В наскоро сколоченной деревянной беседке, где идут зачеты по минераловедению, пахнет свеженастеленными досками. На стеллажах выложены кусочки минералов и пород из коллекций.

Они, как и советовала Александра Михайловна, пристраиваются в уголке и внимательно прислушиваются к тому, что отвечают другие.

Зачет принимают тот самый животастый молодой человек с повязкой и пожилая седая женщина, одетая в плотно сидящие джинсы и легкую оранжевую ветровку. Она безостановочно курит сигарету за сигаретой и сбрасывает пепел прямо на пол. Слушая ответы, одобрительно покачивает седыми кудрями, словно старается помочь отвечающим. Шурка вспоминает, что ее зовут Мариной Афанасьевной. Она бывший геолог. Кажется, даже начальник партии. И в прошлом году была главной на республиканском слете молодых туристов.