Ибупрофен - Булат Ханов Страница 23

Женя к моему приходу нарядилась в синее платье с красными и желтыми крапинками. Она бесшумно скользила по полу в голубых носках, от нее пахло цветочно-медовым парфюмом. Павел встретил меня в черной футболке без рукавов и серых брюках с множеством карманов.

–Мы гадали, придете вы или нет. Сестра ставила на то, что придете.

–А вы нет?

–Я ставил на то же самое!

Мы разместились в гостиной. Стены украшали черно-белые открытки, подсвеченные желтыми гирляндами. На аккуратно заправленной постели возлежал плюшевый тюлень. В углу, под навесной книжной полкой, устроилась акустическая гитара. Из вазочек на подоконнике торчали сушеные травы и цветы. В общем, усредненный набор хорошей старшеклассницы или студентки– в меру прилежной, в меру творческой.

–Вино прибережем на потом,– распорядился Павел, раскладывая стол-книжку.– Сначала ужин. Женя луковый суп сварила.

После отменного супа я заказал по телефону закуски: рокфор, улитки, фуа-гра, свежие овощи. В ожидании снеди мы разговорились, и Павел подтвердил мою догадку. Он служил наемником во французской частной военной компании, а на днях приехал в отпуск к сестре.

–Обеспечиваем порядок,– кратко описал он свой род занятий.

–Где именно, если не секрет?

–В горячих точках. Сомали, Центрально-Африканская Республика. А вы чем на хлеб с маслом зарабатываете?

–Все предельно скучно,– ответил я.– Инвестирую в выгодные проекты. Держу акции в «Лукойле», в «Сбербанке».

Само собой, я умолчал, что мой отец занимает высокий пост в «Лукойле». С одной стороны, это выглядело бы как детское хвастовство. С другой, Павел и сам догадывался, что перед ним не одинокий биржевой волк.

–Зато с сестренкой не соскучишься. Она обычно избегает представительных людей, стесняется. Странно, что вас не дичится.

Женя поморщилась, словно проглотила что-то кислое.

–Разве в Сорбонне мало представительных людей?– удивился я.

–Я про внеучебную жизнь, назовем это так. У Жени страсть знакомиться с маргиналами. С бабками, с попрошайками, а то и с кем похуже. Однажды с какими-то крашеными волонтерами умотала в лагерь для мигрантов. Тут который, под Парижем. Понаехали сюда из Сирии, из Египта, палатки раскинули, как будто им маслом намазано. В этот лагерь волонтеры и катаются. Привозят одежду, еду готовят, весело им. Женю я там выловил и приложение ей на телефон загрузил. Пусть под надзором будет, хотя бы пока я во Франции.

Женя притворно надула щеки и пригрозила Павлу пальцем.

Доставили еду. От бокала шабли Женя оживилась. Она настроила гитару и сыграла что-то старое, чуть ли не советское. Голос у девушки оказался глубоким и пронзительным, совсем не как у скамеечных профанов, которые предлагают вам душевность и ничего кроме. Прекратив пение, Женя повязала мне голову шарфом и без слов принялась делать Павлу массаж плеч. Поначалу я забеспокоился, что это прелюдия к тройничку, о котором меня не предупреждали, но быстро сообразил, что и военный растерян не меньше моего. Чтобы разрядить напряжение, Павел подлил всем вина и сбивчиво рассказал анекдот про пьяных русских.

Вслед за вином на столе появилась водка. Женя от нее отказалась, я же чисто из солидарности урезонил стопочку. Павел справился с бутылкой самостоятельно. Хотя я был вправе ждать от него пикантных биографических подробностей, мой новый знакомый не поведал ничего увлекательного ни о семье, ни о горячих точках.

–Спой нам, пожалуйста,– попросил я Женю.

Она прищурилась и провела ногтями по струнам. По первым аккордам стало ясно, что я зря предложил. Женя сбацала что-то непристойное, с матерщиной и антифашистскими лозунгами.

Покидая приветливую квартирку, на лестничной площадке я учуял запах раскуренной конопли. Он оживил в памяти студенческие времена. И так уже порядочно размякший, я вконец растаял от умиления. Мне захотелось дышать русским воздухом, ходить по русской земле. Все это не воспринималось как глупость. Наоборот, я гордился своей кровью.

Я начал часто видеться с Женей и Павлом. Чем дальше мы общались, тем сильнее я запутывался. Сквозящая между ними неловкость озадачивала. Это не братско-сестринский союз, отмечал я, и не связь двух любовников. Если бы эта чудная парочка спала друг с другом, она непременно выдала бы себя– через переглядывания, через двусмысленные шутки, через тактильные ритуалы. Павел же, грозный и самоуверенный, казалось, смущался перед Женей.

Более того, он не ревновал меня к ней.

Я поражался переменам в настроении Жени. Ее лицо без видимых причин то делалось взволнованным, то принимало незначительное, будничное выражение. Она словно говорила: «Я знаю, что обаятельна в любом своем обличье, поэтому мне нет нужды притворяться обаятельной». В такие минуты я с усмешкой вспоминал прямолинейную шотландскую вдову с ее одномерной, пусть и напористой страстью.

Иногда чудилось, будто Павел сбагривал мне Женю. Он, к примеру, ретировался из дома по срочным делам или в последний момент отказывался от прогулки. Меня это и радовало, и напрягало.

Однажды я встретил Женю после занятий и повел в элитный винный бар, намереваясь затем пригласить ее к себе. При виде меню она занервничала. Чтобы успокоить ее, я брякнул, что цена– это не более чем комбинация цифр, не отражающая сути продукта. От этой шутки девушка только пуще затушевалась, и мне стоило трудов деликатно убедить ее выпить бокал бургундского и попробовать брускетты с баклажаном. Без мрачных деталек не обошлось. Когда на краю бокала остался алый след от помады, Женя раздраженно стерла его. Разумеется, затею с приглашением домой я тогда отбросил.

Следующим вечером я позвал ее бродить по Монмартру и угадал. Женя веселилась, здоровалась с уличными художниками и болтала без умолку. Меня потчевали историями о преподавателях и университетскими страшилками. Я купил бутылку «Кампари», и мы по очереди пили из горла горький апельсиновый ликер, дурачась и кривляясь как школьники. Брызнул короткий дождь. Фонарные огни красиво отражались в его каплях.

–Это оптическое явление называется корпускулярно-сепарабельной дифракцией,– не моргнув глазом придумал я физический термин.

–Ого!

Девочка не заподозрила подвоха. На ступеньках перед Сакре-Кер она принялась делать мне массаж воротниковой зоны. В моем затылке собралось тепло, я чуть не лишился сознания от накатившего на меня восторга.

В тот вечер я так и не решился ни позвать Женю домой, ни хотя бы поцеловать. Это не вязалось с моими представлениями о себе. Раньше самый длинный путь от знакомства до постели занимал у меня десять дней. Теперь же я робел лишний раз прикоснуться к девушке. Она воплощала собой очарование, непосредственность, безгрешность– словом, что-то отдаленное эпохами, утерянное в веках.

Я пил горький ликер и вдыхал его пары, чтобы не терять связи с реальностью.

Я искал повода тактично разузнать у Жени о ее запутанных взаимоотношениях с Павлом и не находил. Меня даже посещала идея спросить напрямую, которую я, к счастью, не воплотил. Некоторые считают, что короткая дорога самая верная, но это афористичная чушь. Двигаясь короткой дорогой, вы гарантированно расшибете себе лоб на пересеченной местности.