Тонкий тающий след - Наталья Лирник Страница 23

– А, то-то же! Я же говорила, что можно перезалог! Ты просто мелкая сошка, все понятно. Без начальства не можешь ничего, – удовлетворенно говорила дама, распространяя вокруг убийственный запах перегара. Надя тихонько снова приоткрыла дверь, чтобы не задохнуться.

– О, девушка, спасибо! Я как раз пойду! – Дама криво нахлобучила шапку и прогарцевала к выходу на своих высоченных каблуках. – Счастливо оставаться! – Она взмахнула рукой и, покачнувшись, вывалилась в состоящий из пластиковых витрин коридор.

Надя и приемщик посмотрели друг на друга и слегка помолчали. Не решившись прокомментировать мелькнувшую сейчас перед ними жизненную драму, Надя потянулась прикрыть дверь, а приемщик с явным облегчением закрыл фрамугу и невозмутимо обратился к ней:

– Слушаю.

– У меня кольцо, – сообщила Надя.

– Паспорт с собой? Показывайте.

– Паспорт есть, да. – Надя вытащила из сумки синюю бархатную коробочку и поставила на стойку. Приемщик присел на высокий стул, открыл коробочку и вставил в глаз ювелирную лупу. Пару минут он внимательно изучал кольцо, потом бросил его на весы и спросил:

– На проверку химикатом согласны?

– Что? – растерялась Надя. – Простите, я не понимаю, я тут впервые.

– Чтобы проверить металл, мне нужно воздействовать на него химическим реактивом, – терпеливо объяснил очкарик. – Для этого мне нужно ваше разрешение.

– Но с кольцом ничего не будет?

– С кольцом ничего не будет, но мне придется сделать надпил.

– Надпил? – Надя растерянно смотрела на невозмутимого приемщика.

– У нас нет спектрометра. Поэтому, чтобы понять, что золото настоящее, нужно провести химическую реакцию. Надпил нужен микроскопический, сделаем в незаметном месте. Но если вы откажетесь, я не смогу взять вашу вещь в залог. Таковы правила.

– Поняла. Конечно, проверяйте. – Наде, в принципе, было все равно. Ведь носить его она в любом случае не собиралась.

Вооружившись миниатюрным надфилем, приемщик быстрым движением провел по ободку кольца и капнул на царапину бесцветную жидкость. Через минуту он поднял голову.

– Пятьдесят тысяч.

– Сколько? – Надя даже задохнулась. – Оно стоило в шесть раз дороже!

– Может быть, может быть… – Очкарик явно был не из тех, кто любит поспорить. – Вы могли его купить и за миллион. Но по нашим правилам максимум, что я могу предложить вам за это кольцо, – пятьдесят тысяч рублей на месяц, с процентной ставкой две десятых процента в день.

– То есть?

– То есть сейчас мы с вами подписываем договор, я выдаю вам залоговую квитанцию и пятьдесят тысяч рублей. Сразу. Через месяц вы приносите пятьдесят три тысячи и получаете свое кольцо обратно.

– Но как же так… это по цене лома?

– Нет, по цене лома я бы его оценил в 10 тысяч максимум. Я учел и бриллианты, которые здесь вокруг главного камня. И это очень хорошая цена. Вы можете обратиться в ломбард на Ломоносовском проспекте, там работает геммологическая лаборатория. Но поверьте, они не дадут вам больше.

– Но как же? А вот этот большой камень в центре? Это ведь сапфир? И он большой.

– Видите ли, этот сапфир может быть и натуральным ценным камнем с Мадагаскара, и гораздо более простым, но термически обработанным. Это влияет на цену.

– Термически обработанным?

– Да, сапфиры часто специально обжигают при высоких температурах, чтобы сделать цвет интенсивнее. Кроме того, у вашего кольца есть еще несколько факторов, которые делают его неподходящим для ломбардов. Это не заводская работа. Необычная огранка – сапфиры редко делают багетами. Это на любителя. Хотя я лично стиль Graf очень люблю, в нем есть особая элегантность. – На минуту этот хрупкий человек, кажется, забыл, куда забросила его жизнь, но быстро спохватился и продолжил более рассудительно: – Конечно, хорошо, что автор поставил клеймо в Пробирной палате, но в ломбард лучше сдавать типовые изделия. Здесь никто не платит за работу мастера. Здесь кольцо – это металл и камни. И камни влияют не сильно. А вот кто захочет в ломбарде приобрести такое необычное, крупное и дорогое украшение? У нас в скупку приходят за простенькими вещицами, чтобы купить дешевле, чем в Moonlight. А там сами знаете, какие цены.

Надя стояла, глядя на коробочку, которую приемщик снова поставил на стойку, и машинально крутила обручальное кольцо на своем безымянном пальце.

После нескольких секунд молчания он тихо спросил:

– Что вы решили? Будете оформлять?

– Нет, спасибо, – очнулась Надя. – Мне надо подумать.

– Да, конечно. Вот вам наша визитка. Я поставлю галочку у адреса на Ломоносовском, если вы решите туда поехать.

– Спасибо! – Надя внезапно начала страшно торопиться, засуетилась, сунула коробку с кольцом в сумку и буквально выскочила в коридор торгового центра.

Такая же схема, как в микрофинансовой организации: немного денег под большой процент. Надя шла по ступенькам вниз, пытаясь понять, что же теперь делать. Она не может лишиться своей квартиры. Она обязательно должна что-то придумать!

* * *

– Алло, Вадим? Это я. Я была в ломбарде. – На этот раз она дозвонилась до мужа с первого раза.

– Да? Ну что они сказали? – Его голос звучал отстраненно.

– Пятьдесят тысяч – максимум.

– Что и требовалось доказать! Я же тебе говорил, что в ломбард нести бесполезно.

– Ты уже носил, что ли? – внезапно осенило Надю.

– Нет, конечно, ты что, с ума сошла? Не носил я его никуда!

– Хорошо, но что же нам делать, Вадим? Где взять деньги?

– Надя, знаешь что? – Он внезапно стал агрессивным. – Я не знал вчера и не знаю сегодня. Но я впервые за два года сегодня с самого утра работаю! И пожалуйста, перестань мне названивать!

В трубке раздались быстрые гудки. Надя смотрела на экран смартфона, не веря тому, что сейчас услышала. Как это бабушка говорила: «семья одна не предаст»? «Старайся, деточка». Я стараюсь, бабуль… Надя медленно шла от метро по направлению к бабушкиной квартире, где ей предстояло собрать одежду и обувь для похорон.

* * *

В бабушкиной квартире на втором этаже старого кирпичного дома царил безупречный порядок, хотя Галину Дмитриевну увезла в больницу скорая. Наде всегда казалось каким-то слегка нечеловеческим бабушкино умение добиваться идеального расположения каждой вещи в пространстве. В собственном ее доме, на съемной даче, в ресторане, даже в магазине и на рынке – Галина Дмитриевна всюду находила какие-то невидимые другим несовершенства, которые машинально устраняла. Подправить скатерть, разгладить складку на шторах, сложить небрежно брошенный другой покупательницей свитер или пристроить съехавший набок пучок укропа было для нее естественным, поэтому ее руки и глаза находились в постоянном движении. Деду, который лишился ауры небожителя из-за романа с молодой практиканткой, нелегко приходилось в этом царстве чистоты и порядка. Крик «куда пошел, я только что помыла!» Надя помнила с детства. Она жалела деда, но старалась этого не показывать, интуитивно чувствуя, на чьей стороне здесь сила.