Как мы не стали бандой - Глеб Черкасов Страница 23

Противостояние между Борисом Ельциным и Верховным советом идет весь год и заканчивается уличными боями в октябре 1993 года.

В декабре принимается новая Конституция, избираются Совет Федерации и Госдума.

В июле проводится денежная реформа.

Четырнадцать футболистов сборной России обращаются с требованием снять тренера национальной сборной Павла Садырина. Конфликт в сборной удается погасить только через несколько лет.

Выходят фильмы: «История в Бронксе», «Запах женщины», «Сталинград», «Ты у меня одна», «Окно в Париж», «День сурка».

Станислав Линькович

(ГРЕЦИЯ — РОССИЯ, 0:1)

«Ты таскай веселей, барахло для муделей, это бедность буги-вуги, хер тебе, а не Бомбей», — зычно-оптимистичный крик Сергея Лемоха Стас Линькович ныл себе под нос тихо и злобно. Левый ботинок опять прохудился, осенняя московская жижа, грязь со снегом напополам, тихо разъедала носок. Чинить обувь и уж тем более новую купить было не на что. Ну и вообще мерзко как-то было. От всего и от самого себя, во-первых и во-вторых. Да и в-третьих тоже.

Сам бы себя куда подальше послал.

«Коллеги, я предлагаю вашему вниманию калькуляторы, ежедневники и другие предметы, необходимые для того, чтобы ваш бизнес был еще более успешен», — Стас заученно нудел эту фразу в каждом новом офисе, куда удавалось пройти. Времени на импровизацию не было. Выгоняли его чаще, чем что-то покупали.

Однажды повезло. Стас ввалился в просторный кабинет, когда большой по виду и крику начальник гнобил подчиненных. Руководящий гнев облегчил сумку с товаром на двадцать ежедневников, босс раздал их сотрудникам и начал истерически диктовать ценные указания. На выходе Стас узнал, что стоимость покупки вычтут из клерочьих зарплат, и больше в тот офис не заглядывал.

Казус пригодился как опыт. Линькович старался теперь вызнать у вахтеров или охраны: была ли зарплата, нет ли какого праздника или, наоборот, контора прогорает. Статистику он заносил в записную книжку.

Ни шатко ни валко идущая торговля канцтоварами вразнос была чуть ли не седьмым занятием за последние полтора года.

Летом 1992 года он барыжил сигаретами с лотка на Пушкинской площади. Компания подобралась неплохая, рядом два краснодипломника мехмата МГУ, каждый со своим лотком, вокруг красивые девушки. Денег стало больше, когда Стас, вспомнив старый рассказ отца о далекой стране, начал торговать сигаретами поштучно. Те, у кого не хватало на пачку хорошего курева, могли себе позволить две-три или хотя бы одну фирменную сигу. Экономика была простая: пачка «Мальборо» стоила, к примеру, сто пятьдесят рублей, одну сигарету он предлагал за пятнадцать, прибыль составляла почти сто процентов, правда, пару сигарет с пачки Линькович оставлял себе. Товар стал разлетаться быстрее. Ноу-хау Стаса подхватили и другие продавцы.

Хозяева лотков, прознав о нововведении, похвалили работников за инициативу и выгнали всех без разбора за самоуправство и крысятничество. Желающих торговать и получать хоть какие-то деньги в тот год в Москве хватало. Хорошо, не побили и на счетчик не поставили.

Потом были книги. Стас брал их на складе издательства по оптовой цене и мог продавать по какой хочешь. Фантастика, детективы, на каждой обложке по голой сисястой тетке то с пистолетом, то с драконом. Дело пошло неплохо. Но однажды, возвращаясь домой с выручкой и остатками книг, он напоролся на гопников. Синяки зажили быстро, но денег возобновить оборот не было.

Неделю проработал охранником на автостоянке, один раз крепко напился с коллегами по работе. Когда притащил себя домой, проболтался родителям, где и как добывает деньги. Те на несколько минут вышли из анабиоза и стали громко грустить.

Стас, в общем, согласился, что это уж совсем ерунда.

Позвонил — сказал, что нашел другую работу. Уговаривать его никто не стал. Желающих сторожить за реальное бабло в тот год в Москве хватало.

Через пару месяцев, когда торговал в палатке в компании с двумя студентами педагогического института, к ним прихромал за бутылкой водки мужичок, бывший напарник на автостоянке. Он рассказал Стасу о налете на точку каких-то бандосов. Крыша подтянулась быстро, состоялось настоящее сражение, и мужику прострелили ногу. О компенсации от хозяев стоянки и речи не шло. Спасибо, что не взыскали за три сгоревшие машины и прочий урон. Линьковичу оставалось только поблагодарить родителей за громкую грусть.

В остальном говорить спасибо было не за что.

До июня 1992 года Линькович-младший вел привольную жизнь студента из обеспеченной семьи. Происходившее в стране его не слишком интересовало.

Например, в 1991 году самым важным событием стал не путч, хотя Стас бывал у Белого дома, когда привозил отцу еду из дома, а Яна, старая дачная знакомая. Он встретил ее через месяц на сентябрьском концерте АС/DC в Тушино.

Роман начался почти мгновенно, отодвинув учебу и все, что происходило вокруг, на третий план. Точнее, им было на все наплевать. Однажды в декабре утром Яна включила приемник. Она хотела поймать SNC, но промахнулась волной, и только поэтому из новостей «Эха Москвы» Стас и Яна узнали, что в Беловежской Пуще подписано соглашение и СССР больше нет. Немедленно состоялся их первый постсоветский секс.

В январе 1992 года выяснилось, что Яна вместе с родителями уезжает в Израиль. Всполошенный Стас уговаривал ее остаться, но она совсем не собиралась бросать папу, маму и бабушку — «да ты и сам же понимаешь, в этой стране никогда и ничего не будет хорошо». Вариант уехать вместе тоже не проходил: Михаил Абрамыч, Янин отец, с удовольствием принимал дачного знакомого у себя, но дочку выдавать за него не хотел. Еврейских корней у Линьковичей решительно не имелось.