Взлет - Николь Уильямс Страница 22

Следующие две недели прошли на удивление гладко, у меня даже появилось нечто вроде рутины. Когда я появлялась в школе, Джуд меня уже ждал. Я проходила через рамки металлодетекторов, Джуд провожал меня на первый урок. У меня и на уроках, с мотивацией в виде учителя, не получалось делать задания, а Джуд делал их походя, между уроками, без всякой дополнительной мотивации. Я обедала с Тейлор и ее прихлебательницами – после того, как на меня вывалили тысячу и одно извинение и оправдание, – но мое внимание было отдано исключительно Джуду: его молчание говорило мне даже больше, чем его слова.

Он больше не пытался меня поцеловать, но я чувствовала, когда ему этого хотелось, да и сама почти всегда была только за, но Джуд, кажется, решил держать дистанцию. Я не очень понимала, то ли это спектакль специально для Сауспойнта, то ли он и впрямь вздумал считать меня скорее другом, чем своей девушкой. Джуд был рядом всегда, когда мне того хотелось, но я бы предпочла, чтобы он и целовал меня всегда, когда мне того хотелось.

Рэмбо окончательно переехал в новый дом, и миссис Дарси уже дважды мне звонила – рассказывала, как чудесно он у них устроился. Я волновалась за них – и за собаку, и за семью, – но, если б я сказала, что не промочила слезами подушку в первую ночь без него, я бы солгала. Увы, таковы издержки профессии, когда занимаешься реабилитацией животных. Впрочем, оно того стоит.

– Ну, как тебе погода? – поздоровался Джуд, плечом оттерев моего соседа и плюхнувшись на скамейку на трибуне рядом со мной. Внимательно оглядел меня, выпучил глаза и внезапно отвернулся.

– 3-з-замечательная. – У меня стучали зубы. – Пожалуйста, скажите мне кто-нибудь, что это все еще лето, а?

С утра зарядил дождь, потом поднялся ветер, а теперь и температура упала до плюс пяти. На северо-западе Тихоокеанского побережья плюс пять – это все равно что минус пять.

Зрители яростно взревели, и на футбольное поле полетели контейнеры из-под попкорна и пустые бумажные стаканы. В Сауспойнте шла вечерняя пятничная игра, приуроченная к школьному балу – он должен состояться завтра, – и сказать, что мы проигрывали, было бы оскорблением для всех проигравших мира. Мы до сих пор не размочили счет, а у противников, как гласило табло, было уже сорок два очка. А ведь только самое начало второго периода.

– Этот мелкий дождичек-то? – Джуд обнял меня одной рукой и привлек к себе. По спине разлилось тепло. – По-моему, прекрасная погода.

Я покосилась на него:

– Сказал парень, у которого нет одежды другого цвета, кроме серого.

– Ты на что-то намекаешь, Люси? – Его сильные пальцы растирали мою руку.

– Кто, я? – Я хлопнула ресницами. – А почему серый? Почему не черный? Вроде тебе это больше в тему – типа, я надеру вам задницы на следующей неделе, а?

Стараясь не рассмеяться, Джуд закусил губу.

– Черный вбирает все остальные цвета, поглощает их и таким образом определяет сам себя. Серый же – это просто серый, он сам по себе такой. Он не поглощает ничего, кроме себя самого.

По тому, как это прозвучало, было ясно, что Джуд уже много думал на эту тему. Он носил серую одежду не потому, что это был его любимый цвет, у него для этого были глубокие философские обоснования. А как я уже успела понять за две недели, Джуд был ходячей загадкой, которая так привлекает женщин, но которую сложно, если вообще возможно, разгадать. И мне ужасно хотелось раскрыть его тайну.

Пронизывающий порыв ветра заставил меня уткнуться головой в грудь Джуда.

– Ты что, не смотрела прогноз погоды? – громко, перекрикивая ветер, поинтересовался он.

Я рассмеялась:

– А похоже, что смотрела?

На мне были обрезанные шорты, балетки и топик без лифчика. Белый топик…

– Хорошо, что хоть я смотрел. – И в следующую секунду на моих плечах появился старый мягкий плед.

У меня вырвался вздох, одновременно смущенный и радостный. Я уже настолько продрогла, что, кажется, мозг отключился и я забыла, что одета в белое, а на улице – проливной дождь и холод. Но теперь стали понятны широкие ухмылки, которыми одаривали меня все без исключения одноклассники мужского пола.