Удочеряя Америку - Энн Тайлер Страница 22

Сами не утруждался с ним спорить. Только посмеивался: «Каждому свое».

Но каким-то образом – как это произошло? – к тому времени, как они с Зибой поженились (следующим летом, в конце июня), он согласился работать в компании ее дяди. «Пикок хоумс» застраивала перспективные регионы Северной Виргинии и округа Монтгомери и как раз планировала охватить Балтимор. Поначалу работа считалась временной – просто попробуй, твердили все, не понравится, осенью вернешься в университет. Ему понравилось. Он полюбил эту роль доброго волшебника, пары сообщали ему свои драгоценные, трогательно подробные мечты («Хочу плиту с панелью управления на уровне глаз. Хочу нишу для стола рядом с холодильником, где жена будет готовить на всю неделю»).

Он подготовился к профессиональному экзамену и сдал успешно. Переехал в новенький домик фирмы, Зиба устроилась на работу к кузену Сирузу в «Сируз дизайн» («Серьез-дизайн», произносили многие клиенты) и обставляла дома, которые продавала «Пикок хоумс».

Если Мариам и огорчало, что Сами отказался от академической карьеры, она об этом молчала. Да, конечно, для нее это разочарование – но это его выбор, считала она. Она держалась любезно с Хакими-старшими, с Зибой была очень ласкова. Сами видел, что Зиба пришлась ей по душе, и едва ли только потому, что девушка тоже была родом из Ирана. Мать даже отдала ему обручальное кольцо, которого он никогда прежде не видел, – старинное, с бриллиантом. Хакими и те были удовлетворены. Может, и не вполне удовлетворены, для этого бы понадобился огромный камень, но, по крайней мере, они выразили благодарность. О, с обеих сторон все вели себя наилучшим манером.

Дональдсоны не пользовались особым иммунитетом, когда Сами принимался высмеивать американцев. Напротив, их-то он обличал с особым пристрастием. Они были удобной мишенью, особенно Битси – в джутовых мешках вместо платьев, с ее стремлением побить все рекорды в употреблении органической пищи и невероятными оборотами речи.

– Похороны своей матери она назвала «торжеством», – сообщил Сами родичам, – так и сказала: «Прошу вас обоих посетить торжество моей матери».

– Может, с горя оговорилась? – посочувствовал отец Зибы.

– Нет, не оговорилась. Дважды повторила: «И пожалуйста, сообщите о торжестве Мариам».

На этот раз запротестовала Зиба.

– Что тут не так? – спросила она Сами. – О похоронах так часто говорят: торжество, торжественные проводы. Это самое расхожее выражение.

– И я о том же! – фыркнул он. – Штамп, расхожее, шикарное выражение.

– Как не стыдно, Сами! Дональдсоны наши лучшие друзья. Они так к нам добры.

Они правда были очень к ним добры. Благодушные, приветливые, гостеприимные. Но лучшие друзья? Тут у Сами оставались сомнения. Не то чтобы он мог назвать других, более близких друзей, но Битси порой действовала ему на нервы. И он не мог удержаться от соблазна посмеяться над ней. Она прямо-таки напрашивалась.

– Послушайте, – рассказал он невесткам Зибы, – несколько недель назад Битси начала приучать дочку к горшку. Сделать это она собиралась с помощью «позитивного закрепления». Битси большой специалист по «позитивному закреплению». Как же она поступила? Устроила праздник горшка. Надела на Джин-Хо шикарные трусы и разослала приглашения четырем ее сверстницам, в том числе Сьюзен. Наверное, предполагался дресс-код «все в трусах», но она хотя бы не настаивала – нам повезло. Потому что Сьюзен еще в этом деле не смыслит, и мы привезли ее в подгузнике. Но Джин-Хо была в трусах – все время задирала юбку, чтобы нам продемонстрировать, – и еще двое детей. А потом у кого-то – не будем называть имен – случился инцидент, и родители начали принюхиваться, и лица у них сделались такие странные, и все смотрели друг на друга, и наконец кто-то сказал: «Не кажется ли вам?..» Но было уже поздно, совсем поздно, потому что неприятность эта произошла на заднем дворе, пока они все там играли, и они десятки раз пробежались по этому самому, прежде чем вернулись домой подкрепиться, и прошлись по коврам, залезли на стулья в гостиной… – Он уже давился от смеха и вынужден был сделать паузу, чтобы отдышаться, и родственники тоже качали головами, с трудом удерживаясь от хохота. – Представляете! – сказал Сами. – Такая вот тематическая вечеринка.

– Надо быть снисходительнее, Сами! – укоряла Зиба.

– Кстати, о вечеринках, – добавил он. – Разве не квинтэссенция американизма – идея Дональдсонов, будто день, когда их дочь попала в эту страну, важнее дня, когда она появилась на свет? На день рождения они дарят ей пару вещичек, но в день ее приезда в Штаты устраивается полномасштабный праздник Прибытия, огромное мероприятие с участием родственников с обеих сторон, с пением песен и показом видео. Гляди! Ты достигла Обетованной Страны. О столп славы!

– Не обращайте на него внимания! – попросила Зиба.

Родственники Зибы и сами были рады-радешеньки попасть в Америку, но все же и они усмехались, не могли удержаться. Сами продолжил:

– Вы же понимаете. И знаете что, сейчас, ко второй годовщине, устраивать этот праздник придется нам.

– Не придется, а я сама вызвалась, – поправила его Зиба. – Наша очередь. В прошлом году принимали они. Только у них подавали торт с напитками – и все, а мне кажется, лучше накормить гостей настоящим обедом.

– Да! Иранским обедом! – подхватила одна из невесток.

– С кебабом, – дополнила другая. – И моргх поло, и сабзи поло, и, может быть, хорошенькой ширин поло…

– Стоп! Стоп! – вскричал Сами, но его возглас заглушила тетя Азра.

– Мне только что сообщили секретный рецепт настоящего мороженого из розовой воды, – сказала она, подалась вперед, прикрыла рот сложенной горсткой ладонью, словно опасаясь шпионов, и шепнула: – Берете кварту «Кул Вип»…

– Вы не поняли, о чем я! – запротестовал Сами, но его уже никто не слушал.

В тот момент, когда готовился праздник Прибытия, у семьи Зибы гостили семеро родичей – двое братьев Зибы с женами и двумя маленькими дочками, а также тетя Азра. Само собой, родители Зибы приехали из Вашингтона поучаствовать в общем веселье, и в доме оказалось девять человек сверх обычного. Приготовления заняли у них неделю – то есть заняли неделю у женщин, мужчины к этому никакого отношения не имели. Они сидели в гостиной, сообщавшейся с кухней, так, чтобы не путаться под ногами, но от женщин их отделяла всего лишь стойка, и они могли подслушивать женские разговоры, попивая крошечными стаканами чай, перебирая массивные янтарные бусины четок и время от времени комментируя негромким кряканьем самые отборные женские новости.

Тетя Азра, например, разводилась с мужем. Она приехала из Тегерана без него – повидать своих детей в Техасе, и надумала остаться навсегда. Поняла вдруг, что ей не нравится секс (мужчины выразительно приподнимали брови, поглядывая друг на друга). Слишком много сил расходуется и слишком много беспорядка, заявила она и захлопнула крышку на рисовом горшке. Женщины желали знать, как принял это ее муж.