Алина - Сергей и Дина Волсини Страница 22

Мы оба давно выпили кофе, и я воспользовался этим, чтобы перевести дух и пойти заказать нам еще по чашке. Разговор наш произвел на меня неожиданное впечатление, и я никак не мог собраться с мыслями. Странно, думал я, стоя у бара, я должен бы радоваться, что мы беседуем так откровенно, разве не за этим я ехал? – но я не был рад, на сердце у меня было тяжело, как будто груз, который она несла на себе, свалился и на меня. Я был поражен тем, что услышал о ней и об их семейной жизни с Мишаней. В том, что все это было правдой, я не сомневался, ведь я успел уже неплохо узнать его, и мне, конечно, было жаль эту маленькую женщину с мягкими глазами.

Бородатый парень с каталонской неторопливостью варил нам кофе, одновременно болтая о чем-то с теми, кто стоял у бара. Краем глаза я посмотрел на наш столик в углу. Она сидела, глядя в окно и прижав к губам руки. Теперь я понимал ее всегдашнюю отстраненность, ее нежелание говорить с ним, даже смотреть на него. Бедная, что же ей оставалось делать после таких ночей.

– Почему же вы не уйдете? – спросил я, ставя на стол чашки.

Она отпила глоток и посмотрела на меня:

– Как ваша жена?

– Ну, хотя бы.

– А вы знаете, я ей восхищаюсь. Не всякая женщина решится на такое. В юности – запросто. А сейчас…

– А что сейчас?

Она пожала плечами, как будто сомневалась, откровенничать ли со мной и дальше. Я продолжил:

– В юности делаешь ошибку за ошибкой, потому что жизни не знаешь. А к сорока годам как-никак умнеешь. В людях начинаешь разбираться. Да и в себе тоже.

– Я согласна с вами, но тут другое…

– Что? – теперь я не хотел отстать от нее.

– Понимаете, когда у тебя дети, мама… Ты не можешь не думать о них. А с другой стороны, – она вдруг вся развернулась ко мне и заговорила быстро, горячо, словно решилась все-таки сказать мне то, что занимало ее мысли, – с другой стороны, ты понимаешь, что это твой последний шанс. Сейчас еще можно все поменять, можно начать жить по-другому, так, как ты мечтала. Потом такого шанса у тебя не будет. И вообще, у тебя нет никакого «потом», ведь тебе уже сорок! Оставить все как есть – значит оставить это навсегда, до конца жизни. Ничего другого уже не будет. Все будет так же, и это еще в лучшем случае. А скорее всего, станет еще хуже, понимаете?

Я кивнул.

– У вас, мужчин, это не так. Вот вы правильно сейчас сказали, вы к сорока только умнеете, людьми становитесь. Успокаиваетесь как-то… Начинаете понимать, чего хотите от женщины, от жизни. Но для женщины сорок лет – это… как вам объяснить? Это паника, это… кошмар! Это конец жизни. Я понимаю, почему ваша жена неделю в черном ходила. Даже если у тебя все есть – муж, дети, все равно… Ты все время живешь в напряжении, потому что каждую секунду решается твоя судьба, и каждую секунду ты думаешь – успею или не успею? Решусь на что-то или уж оставлю все как есть? Ведь еще можно успеть, еще можно что-то сделать…

Она вздохнула и опустила глаза. Потом взмахнула на меня ресницами и произнесла:

– А ваша жена не такая. Она молодец. Не побоялась. Влюбилась и пошла до конца. Я бы тоже так хотела.

– В чем же проблема? Влюбиться? Или пойти до конца? Она улыбнулась, посмотрела на меня долгим обволакивающим взглядом, потом улыбнулась снова и произнесла:

– Представляю, что наговорил вам Миша.

– Он думает, что у вас есть любовник, – выпалил я без обиняков.

Лицо ее не изменилось. Она не смутилась, даже не отвела глаз, только улыбнулась мне так, словно я сказал нечто само собой разумеющееся. Я наклонился к ней и сказал чуть тише:

– Он следит за вами, вы знаете это?

Она оставалась невозмутима, как будто мои слова не произвели на нее ни малейшего впечатления. Вот это выдержка, подумал я. Неужели ей все известно? Или она настолько владеет собой? По ее лицу я не мог ничего понять.

Она потянулась к пакету и вытащила оттуда упаковку таблеток.

– Вы знаете, для чего я купила это?

– Для чего?

– Это не для Алины. Это для Миши. Он спать не может. Которую ночь уже мучается, хочет доказать мне, что не сидит на лекарствах. Это у него после аварии началось. Шум в ушах постоянный, страшные головные боли, галлюцинации. Ночью ему кошмары снятся. Он кричит по ночам, вы не слышали?

Этого я не знал.

– Я ему здесь врача хорошего нашла, с трудом договорилась о встрече. Это настоящее светило. Он очень редко принимает в своей клинике в Барселоне. Ездит по всему миру, консультирует. Но Миша его обсмеял, выкинул таблетки и ушел из кабинета, хлопнув дверью. Спасибо еще, что не ударил.

– И что? Он как-нибудь лечится?

– Лечится. Если это можно так назвать. Ходит к какому-то тибетцу, из Непала, кажется. Они там о чем-то беседуют, какие-то упражнения вроде делают. Дыхание какое-то специальное. Но ему это не поможет. Он должен принимать лекарства и постоянно обследоваться у нормального врача, понимаете?

Раздался звонок телефона.

– Легок на помине, – кивнула она мне и проговорила в трубку, – да, Миша. Я тебя слушаю. Мы где? Мы все купили, сейчас возвращаться будем…

Я услышал, как Мишаня перебил ее и стал говорить что-то громким голосом. Она поморщилась как от боли, отвела трубку от уха, потом сказала:

– Все, все. Дома поговорим. Я говорю, дома поговорим. Мы скоро будем.

И нажала кнопку отбоя, несмотря на еще грохотавший в трубке голос.

– Ну что, поехали? – поднялся я со стула.

– А разве у нас есть выбор? – грустно сказала она.

До ужина у графини оставалось еще много часов, и мы все вчетвером отправились наверх, в горы, полюбоваться панорамой и заодно пообедать где-нибудь на обратном пути. Это была идея Лии. Она постучалась в дверь вскоре после того, как мы с ней вернулись из магазина и разошлись по домам, и когда я открыл, то увидел, что лицо ее стало совсем бледным под смуглой кожей. Она подняла на меня умоляющие глаза и постаралась улыбнуться:

– Кажется, дождя не будет еще некоторое время. Как раз успеем съездить. Вы как?

– Мы за! – воскликнула подбежавшая Алина. – Поехали!

Я догадался, что она не хочет оставаться дома наедине с Мишаней и поэтому приглашает нас в горы. Когда мы с ней подъехали, он уже был дома, стоял на ступеньках и курил. Вид у него был зловещий. Даже я не решился заговорить с ним – только кивнул ему и пошел к себе, неся в руках покупки для Алины.

Интересно, у них уже состоялся разговор, или он будет ждать еще? Судя по ее лицу, они о чем-то поговорили. Что он ей сказал? Когда Алина убежала одеваться, я глянул на нее вопросительно, и она, как будто только и ждала этого, потянулась ко мне и зашептала:

– Пожалуйста, не оставляйте меня с ним сегодня. Ему совсем нехорошо. Таблетки пить не хочет, а сам весь на нервах…