Бретер и две девушки - Татьяна Любецкая Страница 22

– Вот это да-а… – протянула восхищенно Лиза и глянула на Китти, как бы приглашая ее на фруктово-сливочный пир. Но Китти в тот момент вопрошала глазами Терри: «Придешь?», и он тотчас «кивнул» ресницами: «Да, да». Лиза быстро перевела глаза с одного на другую, потом обратно и как тайную корреспонденцию перехватила: «Не может быть…» Антон тронул ее за руку: «Ты чего?» – «Нет, нет, ничего, показалось».

Потом Марина поставила свой любимый романс про встречу, которая бывает в жизни только раз, и все, постанывая и покачивая в такт головами, принялись лакомиться тортом.

– Милые мои, хорошие, до чего же не хочется завтра уезжать! – сказала Мусенька.

– Да ладно! В следующем году приедешь.

– Кто знает… – вздохнула Мусенька.

Никто не ответил. Похоже, все уже было сказано, съедено, выпито, и только мысли остановить было нельзя.

«Как же я устала от этой фирмы… Хоть бы на недельку в отпуск, да и маменьку пора навестить…»

«Съем-ка, пожалуй, еще кусочек! Всего и радости-то в мои лихие годы, что поесть… То ли дело раньше! Помню, мой последний, с усами… как бишь его?.. Арнольд? Казимир? Нет, теперь уже не установить, ну и ладно… Ох, но какое же это все-таки наслаждение – прямо тает во рту…»

«Пойдет меня провожать – опять ее поцелую. Только уж сразу не отпущу…»

«Еще только раз… Последний. А после они уедут, и все!..»

«Он же мой, мой, и сегодня все должно решиться…»

«Это невозможно, не может быть, показалось… – Лиза посмотрела на Китти, та задумчиво тянула из рюмки ликер, не поднимая глаз. – Нет, не показалось! Как она могла!»

– Идем, – сухо сказала Лиза Антону, – я тебя провожу.

– Что-то не так? – спросил он, едва они вышли из дома.

– Да нет, ничего.

– Ну, я же вижу. Я что-то напорол, да?

– Ну, что ты! Ты так всем понравился и Терри ублажил, а соус вообще отпад! Я тобой горжусь.

– Тогда поцелуемся.

– Все-таки ты очень настырный. Ну, разве чуть-чуть…

Лиза вернулась в дом, когда все уже разбрелись по норам, была глубокая ночь. И лишь густой дух пиршества стоял в гостиной. Лиза тихо поднялась наверх, на секунду остановилась у гладильной и толкнула дверь. Китти голая сидела на постели и подводила глаза.

– С чего это на ночь красишься?!

– А что, нельзя? У меня же черт лица почти нет, и если я не дорисую…

– Как ты могла!

– А в чем дело? – спокойно сказала Китти, продолжая наводить красоту.

– Не, ну как ты могла?! – с расстановкой повторила Лиза.

За дверью послышался шорох. Китти кинулась к двери, приоткрыла ее и увидела удаляющегося Терри.

– Что ты наделала? – захныкала она, – ты все испортила, он больше не придет…

– Тебя приняли в дом! Как родную! А ты… – Лиза на мгновение задумалась. – Короче, тебе нельзя тут больше оставаться…

– Ты, что ли, меня выгонишь?

– Я привезла, я и выгоню.

– А если мне тут нравится?

– Можешь попросить политического убежища.

– Зачем же политического? Я любовного попрошу…

– Сволочь. Какая же ты сволочь.

– Думаешь, не вижу, как ты все время лезешь к нему, типа, попрактиковаться в английском? Тебе, значит, и хозяина и Антошу, а мне дырку от бублика?

– Бред.

– А он-то не на тебя запал, а на меня…

Вышедшая в туалет Мусенька прислушалась. Со второго этажа доносился не то смех, не то перебранка, и она решила подняться, прислушаться – неужели Марина и Терри все ругаются? Сегодня вечером, как отужинали и Лизочка пошла провожать своего ухажера, а Китти убиралась на кухне, между ними вспыхнула сдержанная перебранка на английском. Смысла Муся не уловила, только поняла, что бранятся. И что же – до сих пор?! Впрочем, все лучше, чем безразличие, подумала она и вдруг осознала, что голоса вовсе не внучки и Терри.

– Ты просто завидуешь! Да, мне! Злишься, что ваш план провалился! – голос Китти.

– Заглохни. – Это Лизок.

– Думаешь, я забыла, как мамашка тебя на Терри натаскивала: «Возьмем уже ото-обранного, готоовенького, Маринка его все равно не лю-юбит», – издевательски подвывала Китька. – А ты-то, засланный казачок, пошла еще дальше – снюхалась с Антоном, чтобы после, когда Терри отобьешь, избавиться и от него?

– Ты что несешь?!

– А-а, – обморочно вдохнула Муся и зажала рот рукой, после чего, едва не упав, скатилась с лестницы вниз.

– На твоем месте я бы так не убивалась, darling. – Китти кротко улыбнулась. – Но если попробуешь мне помешать, я все всем расскажу.

– Так, так, так, – лихорадочно соображала Муся, улегшись на диван и плотно заворачиваясь в одеяло. – Это как же, как же так??! А Китти – умница, как здорово разоблачила это чудовище! И кто бы мог подумать! Лизка! Ангельское личико… Ну гадина… И так это ненавязчиво ввела своего бандита в дом… То-то я думаю, чей-то они здесь подъедаются? А мать ее, Томка! Сколько этой голодранке помогали, и нате… Но что же делать?! Что же делать?! Ведь завтра мне в Москву! Вот и хорошо, что в Москву, Ниночка, доченька, что-нибудь придумает. Она у меня Спиноза, Сократ! А Марине пока ни слова – у нее нервы. Просто скажу, так, между прочим, чтобы не оставляла Терри с девками. В этих полуспущенных джинсах, с пупками наголо… ко всему готовые… Особенно Лизку!

– Муся, ты белены объелась? – расхохоталась Марина, когда Муся стала ее предостерегать. – Все дни только и слышно: «Ах, девочки, ах, хорошие», и Антон так всем понравился. А что джинсы на бедрах, так сейчас вся Европа так гуляет – мода! И потом, в первые дни ты вроде пупки не замечала, что вдруг-то??

– Да ничего. Расслабилась просто. А ты знай, следи… – неопределенно закончила Муся и хмуро потупилась, после чего немедленно стала насылать на Лизку проклятия.

Следующее утро прошло под флагом проводов Муси. Она бестолково паковала вещи, Марина, ворча, все перепаковывала, а Терри относил готовые чемоданы в машину. Лиза была на подхвате, подавала Марине всякую мелочь, но когда хотела помочь в чем-то Мусе, та сквозь зубы цедила: «Я сама», а про себя добавляла – «сука».

Лиза не могла понять, в чем дело, но потом решила, что просто у Муси предполетный мандраж. А Китти была брошена Мариной на кухню – готовить «отвальную». В суматохе проводов Терри вдруг неожиданно для себя оказался на кухне. Если бы кто-нибудь поинтересовался, зачем он тут, он не знал бы, что ответить, но никто не спросил, и он быстро шепнул Китьке:

– Tonight. Два час.

Она молча кивнула и продолжала ожесточенно что-то шинковать.

Наконец прощальный обед позади, все набились в машину и проводили Мусю в аэропорт.