Метафизика труб - Амели Нотомб Страница 22

Предчувствуя наступление хаоса, я пыталась спрятаться от этого предчувствия и крутила волчок, надеясь услышать от него жизненно важный ответ. Но увы! Я не понимала его языка.

Конец августа. Полдень. Час пытки. Пора кормить карпов.

Смелее! Ты ведь уже столько раз их кормила. И осталась жива. Потерпи, это всего несколько минут.

Беру рисовые котлеты и отправляюсь на пруд. Под отвесно падающими солнечными лучами вода серебрится, как алюминий. Эту блестящую гладь тут же разрушают Иисус, Мария и Иосиф: увидев меня, они по очереди выпрыгивают из воды, приглашая друг друга к столу.

Поиграв в летающих рыб, что при их толщине выглядит просто неприлично, они высовывают из воды свои раскрытые пасти и ждут.

Бросаю им жратву. И все три пасти дружно тянутся вверх. Разверстые трубы тут же заглатывают рисовое месиво. Едва успев проглотить, они требуют еще. Если немного наклониться вперед и заглянуть в широко распахнутые глотки, то кажется, видны их желудки. Я машинально кидаю крошки и чувствую, как от созерцания этих глоток меня охватывает дурнота. Обычно живые существа не обнажают публично свою утробу.

Вот была бы красота, если бы люди показывали всем свои кишки!

Карпы нарушили этот исконный запрет: свой пищеварительный процесс они демонстрируют всему миру. Тебе противно? Но в твоем животе все устроено точно так же. Может быть, тебе потому и противно, что ты узнаешь в них себя. Думаешь, твое племя чем-то отличается от этих рыб? Разве что жует поаккуратнее, но все равно жует, и у твоей матери и сестры все устроено точно так же, как у этих рыб.

А ты, думаешь, другая? Ты тоже труба, которая появилась на свет из другой трубы. В последнее время ты зазналась, так как несколько поумнела и даже научилась думать. Быть может, эти мерзкие пасти так пугают тебя, потому что ты видишь в них собственное отражение? Не забывай, что ты сама труба и уйдешь из жизни тоже трубой, и тебе от этого никуда не деться.

Я приказываю замолчать голосу, который бормочет все эти гадости. Вот уже две недели, ровно в полдень, я прихожу на пруд, чтобы кормить карпов, и не только не привыкла к этой мерзкой процедуре, но переношу ее все хуже и хуже. Я-то думала, что это глупое жеманство или каприз, а если это не так? Если это – важное послание? Тогда нужно не прятаться от этого голоса, а послушать его, чтобы понять, что он хочет сказать. Пусть говорит!

Смотри же! Смотри хорошенько! Это жизнь! Перед тобой самая обыкновенная жизнь: слизистая оболочка, внутренности и бездонная дыра, которая требует наполнения. Жизнь – это и есть труба, которая глотает, глотает, но никогда не насыщается.

Я стою на самом краю пруда. И со страхом смотрю на свои ноги, которые подкашиваются от слабости. Поднимаю глаза от воды и смотрю на сад, где еще недавно чувствовала себя со всех сторон защищенной, как в драгоценной шкатулке. Но мой сад дышит смертью.

Что же ты выбираешь: жизнь и неустанно заглатывающих жратву карпов или смерть и обреченный на медленное загнивание мир цветов и деревьев? От чего тебя меньше мутит?

Все мысли уходят. Меня бьет дрожь. Опускаю глаза к ненавистным мордам. Мне холодно. Меня покачивает. Ноги как ватные. Я больше не сопротивляюсь. Злые чары победили, я уступаю и лечу в пруд.

Головой я сильно ударяюсь о каменное дно. Но ощущение боли почти сразу проходит. Я не чувствую своего тела, и оно независимо от меня вытягивается в горизонтальном положении примерно в метре от поверхности воды. Я лежу не двигаясь. Вокруг меня – полное спокойствие. Мой страх растаял. Мне очень хорошо.

Вот странно! Когда я по-настоящему тонула, все во мне яростно сопротивлялось, и я жаждала спастись. На сей раз – ничего похожего. Ведь я сама так решила. Я даже не чувствую, что мне не хватает воздуха.

Наслаждаясь восхитительным покоем, я любуюсь небом, просвечивающим сквозь воду. Солнечный свет нигде не кажется таким прекрасным, как под водой. Я это уже заметила, когда тонула в первый раз.

Мне хорошо. Никогда еще мне не было так хорошо. И мне нравится мир, на который я смотрю сквозь воду. Вода проглотила меня легко и незаметно, и вокруг – ни малейшей ряби. Вспугнутые моим вторжением карпы сбились в углу и замерли в тревожном ожидании. Пруд застыл, как мертвая вода, и сквозь водяной пласт, словно это огромный монокль, я разглядываю свой сад. В этот миг я смотрю только на бамбук: для меня это самое красивое дерево в мире. Сквозь метровую толщу воды бамбук кажется еще прекрасней.

Я счастлива и улыбаюсь.

Вдруг какая-то тень заслоняет от меня бамбук: я различаю хрупкий силуэт, который склоняется над водой. У меня мелькает мысль: только бы не начали меня спасать. Даже с собой покончить не дадут спокойно.

Но нет. Сквозь призм у воды я постепенно различаю черты человека, который склонился над прудом. Это Касима-сан. Я уже не боюсь, что меня будут спасать. Касима-сан – настоящая японка старых правил, к тому же она меня терпеть не может: этого вполне достаточно, чтобы не протянуть мне руку помощи.

Так и есть. Тонкое и красивое лицо Касимы-сан совершенно бесстрастно. Не двигаясь с места, она смотрит мне в глаза. Видит ли она, что мне хорошо? Не знаю. Попробуй угадай, что думает японка, воспитанная в старых правилах.

Одно только ясно: эта женщина не спасет меня от смерти.

На полпути между садом и небытием я про себя обращаюсь к ней:

«Я знала, что рано или поздно мы с тобой обязательно поладим, Касима-сан. Теперь все хорошо. Когда я тонула в море и видела людей на пляже, которые спокойно смотрели, как я погибаю, мне это казалось ужасным. Теперь благодаря тебе я их понимаю. Они смотрели на меня так же спокойно, как и ты. Они не хотели нарушать порядок вещей, по которому мне суждено погибнуть в воде. Они знали, что спасать меня бесполезно. Кому суждено утонуть, все равно утонет. И вот подтверждение: в тот раз мама вытащила меня из воды, но я опять тону».

Что это? Мне чудится, что Касима-сан улыбается.

«Ты правильно делаешь, что улыбаешься. Надо радоваться, когда свершается чья-то судьба. Я рада, что мне не придется больше кормить карпов и я уже никогда не покину Японию».

Теперь я вижу ясно: Касима-сан улыбается. Наконец-то она улыбается мне! Затем она поворачивается и спокойно уходит. Я остаюсь наедине со смертью.

Я наверняка знаю, что Касима-сан никому не скажет, что я тону. Я знаю.

Умереть, оказывается, не так-то легко. Я уже целую вечность нахожусь под водой и все еще жива. Я снова возвращаюсь мыслями к Касиме-сан. До чего же удивительное лицо бывает у человека, когда он смотрит, как вы погибаете, и даже не пытается вас спасти. Ведь чтобы спасти от смерти трехлетнего ребенка, достаточно всего лишь протянуть руку. Но если бы так поступила эта женщина, она не была бы Касимой-сан.

Зато теперь мне уже никогда не придется бояться смерти.

Это произошло в 1945 году, на юге Японии, на острове Окинава. Что именно произошло? Я даже не знаю, как это назвать.