Чердаклы - Валерий Шемякин Страница 22

И тут хлынуло. На землю, на зеленую лужайку перед резиденцией вместе с грязной водой обрушились упаковочные коробки, пластиковые бутылки и те самые сланцы-брянцы. Президенты как завороженные следят за этой… за этим… за черт знает чем, не понимая: то ли это русские устроили аттракцион, то ли стихийное бедствие. Анабель Полунайт первая начала что-то соображать, точнее, ей нашептали на ухо помощники – она говорит о невиданном по силе урагане, вынесшем мусорное пятно из океана и закинувшем его за тысячи километров. Это не ураган, это НЛО, пришельцы. Кто это говорит? Неважно теперь. Разгорается спор, и президенты, напуганные увиденным, начинают обвинять друг друга во всяком непотребстве. Больше всех получает Анабель. От Маурая. Пришельцы, ага! Вы с русскими больше всех гадите в околоземном космическом пространстве. Ну, теперь еще и Китай. Что же мы там, стоптанные тапочки и пакеты из-под чипсов выбрасываем? Не знаю, но не удивлюсь, если именно так и есть.

В пятидесятые годы во Внутренней Монголии, слышит он за своей спиной голос Лысого Якута, еще тогда был жив маршал Чойбалсан… Бут поворачивается и машет рукой, не давая начальнику охраны договорить: что там с этой баламуткой, что падала на асфальт под машины? Она оказалась грузинской шпионкой, тут же отвечает Лысый Якут. Вот как? Да, сам удивляюсь, только что звонил в Самару…

На самом деле Якут никуда не звонил и ничего про баламутку не узнавал. Но то, как он нашелся с ответом, ему самому понравилось. Сразу после разговора с президентом Лысый Якут звонит куда надо и сообщает, что девица, которая легла под президентский кортеж, – грузинская шпионка, займитесь там… И тут же переключается на минирование…

В возникшей суматохе Бут незаметно выходит через боковой ход на площадку, где стоят машины. Охранники обычно, как приклеенные, не отпускают его и на полшага. А тут зазевались. Минирование. Вроде бы люди, а вроде нет. Охранники. Способны выдержать запредельные перегрузки. Мозги им не нужны, мозги у них бездействуют. Им что-то имплантировали, сконцентрировали, чтобы энергия не уходила на пустое, чтобы не растрачивали себя ребята, всегда были готовы выполнить задачу. Если бы весь народ был такой… синтетический… Гум-бари-да… Бут вспомнил, как Миша Павлов предлагал ему вживить в себя чип – в целях безопасности. Его жизнь – национальное достояние. Подумаешь! Ничтожество! Если он вице, то… я обер-президент! Надо бы что-то подобное ввести. Для весомости…

После грязевого обрушения ночь воцарилась черная, безлунная, звездная и безмолвно вопиющая из небесных глубин. Бут идет вдоль рядов автомобилей, пиная лакированными ботинками пластиковые бутылки. В одном из «Мерседесов» замечает ключи. Проходит мимо, тут же возвращается, дергает ручку – машина не заперта.

Ворота распахиваются автоматически. Он долго гонит машину на предельной скорости, рассчитывая, что охрана хоть и хватится сразу, но не сразу догонит. Он мчится через горы мусора, через треск, скрип, хлопки и всхлипывания, в лобовое стекло бьют мятые банки и коробки, его сопровождают резиновые чудовища, целлофановые стяги, скачущие баллоны, канистры, ведра, футляры…

Ему надо побыть одному. Одному. Чтобы никого не видеть, и чтоб его никто не видел. Он не стал выезжать на виадук, перед железнодорожным переездом поворачивает в сторону и сбавляет скорость, катит по старой дороге. Здесь почти нет пластикового мусора, он слегка успокаивается. Думает при этом, надо бы остановиться и повернуть назад, но не останавливается и назад не поворачивает. Затем выезжает на дорогу, покрытую шелушащимся асфальтом, огибая бесчисленные ямы и трещины, мчится, не разбирая дороги. Мимо полигона химических захоронений, дышащего ядовитыми испарениями, через плотину с грехом пополам работающей еще гидроэлектростанции. Гиблые места, думает механически, когда-то тут город утопили вместе с церквами…

Не доезжая Ставрополя-Тольятти, сворачивает в сторону, едет мимо избушек и монументальных коттеджей, стоящих впритык друг к другу, пока не утыкается в высоченный вал, настоящую неприступную гору, вытянувшуюся вдоль дачных поселков и турбаз.

Выезжает к какому-то озеру и останавливается. Найдут – никуда не денутся. Хотя, конечно, конфуз – бросил все и скрылся. Там ведь главы государств. Первые лица. Он типа плюнул на них. Ну, там Фридрих, пусть крутится, никаких, конечно, мин нет, кому-то что-то померещилось, не в первый раз. Неужели шоу с минированием устроил Гучков? С него станется, способен на любую подлость. И этот сюрприз с гамбургерами – тоже его рук дело. Несомненно. Мелкий пакостник. Пытается выбить почву из-под ног…

Вылезает из машины, и тучи комаров сразу же набрасываются на него. Им не мешает статусность объекта. Неприятно, черт возьми, но терпимо, в машину лезть сразу не хочется, шагает куда-то вверх по тропинке, к домикам, разбросанным под высокой горой, хотя это даже не гора, а длинный крутой вал, неизвестно кем сделанный – человеком или госпожой природой. Скорее, да, это естественная какая-то круча, хотя по верху погромыхивает тепловоз с несколькими вагонами.

Он поднимается к подножью и тут вдруг ощущает беспокойство. Он ведь один. Его ищут. Есть ли у него связь? Нет, никакой связи у него нет, он никогда не таскает с собой никаких дурочек, предоставляя заботу об этом помощникам, которые практически не отлипают от него во время поездок. А сейчас рядом никого – ни помощников, ни связи, ни охраны. Черт возьми, надо возвращаться. Как бы не заблудиться – он не старался запоминать дорогу, а проехал, наверное… ну, часа полтора ехал, точно. Где же это я, в какой глухомани. Стоп, в машине, конечно, есть связь, только знать бы, чья эта машина и сможет ли он определить, что там надо сделать – он давным-давно самостоятельно ни на одну кнопку не нажимал.

Он опять залезает в машину, осматривает внимательно панель, заглядывает под щиток, во все возможные углы. Э-э, черт с ним, надо ехать, доберусь как-нибудь. Поворачивает ключ – машина отзывается недовольным фырканьем, глухим ворчанием и не заводится. Еще одна попытка. То же самое. Приехали, говорит сам себе Бут, скорее всего, бензин кончился, а где я его здесь возьму – на сто верст наверняка ни одной заправки. А если бы была – у меня есть деньги? Надо идти стучаться к кому-то в дом, просить о помощи. И что я им скажу? Здравствуйте, я президент России, вот, мол, бензин у меня в машине кончился или там аккумулятор сел. Чудовищно!

И тут он спохватывается: а где же его дорогая Рита? Затаилась! Он обшаривает карманы и залезает рукой чуть не в трусы. Принцессы нет. И это его окончательно сражает. Он опять вылезает из машины, идет, покачиваясь, нервно срывая с веток листья, мнет их в руках и бросает под ноги.

Иногда ему кажется, кто-то главный и единственный, тот, кто только и имеет право ему указывать, пристально наблюдает за ним. Нет, это не Корпорация, и ничего сверхъестественного, а какой-то сторонний смотритель, самый главный над всем, существо чуть выше круга Корпорации, которое он никогда не увидит, но которое есть, и с этим нужно считаться, надзирающий за ним и не вмешивающийся до поры. До какой поры? Не настала ли она? Может, уже завтра раздастся грозное марш отсюда! И он вынужден будет подчиниться – встанет и уйдет. Но вот куда? Он готов делать что угодно, так ему кажется, выполнять самую грязную работу, лишь бы никто не знал, кем он был до того. А семья? Окружение? Эти люди, которые… Да пошли они все… Никого у него нет. Он один. Совсем один. Корпорации, сделавшей его монстром, больше нет. И это теперь реальность. Как он попал! По глупости? Нет, все сложилось как-то неожиданно гладко, будто было подстроено…