Исповедь одинокого мужчины - Вячеслав Ландышев Страница 22

– Солдат, ну-ка вернись ко мне.

Я уже ушел от него метров на пять, потому что торопился выполнить срочное курьерское задание. Конечно же, пришлось выполнить приказ и вернуться к майору.

– Как фамилия? – громким, утробным, злым голосом спросил командир полка. Нижняя челюсть от злобы выходила у майора вперед, а губы были вытянуты кружком, как у обидчивого ребенка.

– Рядовой Ландышев, товарищ гвардии майор, – выпрямился я по стойке «смирно».

– Куда идешь, рядовой?

– Направляюсь в штаб полка, несу письмо для начальника штаба от командира 1-го мотострелкового батальона.

– Тебя учили в батальоне строевой подготовке? Как надо отдавать честь офицеру по Уставу?

– Так точно, учили, товарищ гвардии майор, – без испуга, твердо отвечал я.

– Ну, так отдай честь мне как положено.

– Есть, – ответил я, повернулся налево, сделал пять шагов от командира полка, развернулся кругом и пошел по направлению к нему строевым шагом, высоко поднимая прямые ноги и оттягивая носки. Не доходя пару метров до комполка, я поднес руку к виску и развернул голову в сторону офицера. Я сделал все по Уставу, а вот командир полка – нет. Он тоже должен был поднять руку к виску и отдать мне честь, но он этого не сделал, а вернул меня вновь на исходную позицию для повтора. Я был в роте одним из лучших в строевой подготовке и старался сделать все на «отлично», но понял, что командиру полка просто хочется немного поиздеваться над бесправным солдатом. Хазаров меня погонял туда-обратно семь раз и только потом отпустил, так и не отдав ни разу в ответ честь солдату, как положено по Уставу.

Наверное, именно тот случай Хазаров запомнил и вычеркнул меня из списков отпускников. Очень жаль. Из-за этого я пропустил свадьбу своей единственной родной сестры, событие, которое бывает в жизни брата, как правило, в единичных случаях.

Сразу как только Игорь Голованов вернулся из отпуска, мы заперлись после отбоя в штабе батальона, разложили вкусные гостинцы с гражданки, открыли бутылку водки и начали делиться новостями. Конечно, полковые новости были за месяц короткие, одно и то же каждый день, поэтому я быстро все другу рассказал и с интересом начал слушать его повествование о том, что нового произошло в стране за полтора года, как живут люди, как он провел отпуск.

Игорь начал обзор жизни государства, как и полагалось в армии, с политической обстановки.

– Да всё там, на гражданке, так же, Слава. Ничего не произошло. Застой полнейший. Мужики водку пьют от бесперспективности. Мой друг в Пензе пошел после школы на завод пахать, так как в вуз провалил экзамены. Парень физически здоровый, борьбой занимался. Думал там годик поработать, лучше подготовиться к экзаменам и опять постараться поступить в политех. На заводе его поставили в бригаду, которая перевозила на тележках чугунные слитки от склада по цехам. Он делал за смену в полтора раза больше ходок, чем остальные мужики. Проработал три месяца и уволился. Зарплату ему платили на протяжении трех месяцев такую же, как и всем остальным в его смене, хотя он делал намного больше. Но наряд закрывали на всю смену, а не на каждого члена. Коммунизм строим, блин, все должны быть равны. А через три месяца заводские мужики из смены в курилке моему другу и говорят, чтобы он поубавил пыл в работе, так как из-за его усердия им план повысили, а денег ни фига не прибавили. Он и ушел с завода, потому как сидеть с ними по три часа в день курить, выпивать и спать во время работы ему не захотелось. После завода мой друг пошел на барахолку шмотками торговать. Сказал, что зарабатывает там в три раза больше, чем на заводе, и нет никаких сверху начальников. Я тоже туда, Славдон, собираюсь податься после армии.

– Это же противозаконно. Посадить могут за спекуляцию. У нас одного в институте парня посадили за то, что он несколько американских джинсов принес на занятия и продал студентам, – сказал я. – Как не стыдно этим заниматься? Быть спекулянтом?

– Что там стыдного? Ты же их не украл, а купил у оптовика или сам съездил за бугор и набрал там на свой страх и риск товара для перепродажи здесь! – возмутился Игорь.

– Не знаю, мне кажется, это низко – спекулировать на продаже, – не слишком уверенно сказал я.

– Да брось, ты. Это все пропаганда властей. Весь мир так живет, и спекуляция – вполне по закону и даже поощряется на Западе. Благодаря ей существует такое обилие товара, потому что спекулянтами, как водой во время прилива, заполняются самые пустые места.

– Не знаю, прав ты или нет. Судить не мне, хотя сам никогда, наверное, этим заниматься не буду. Низко как-то, да и опасно – посадить могут.

– Опасность есть, это правда. Но если на барахолке ночью торговать, под светом фонариков, то вряд ли кто поймает, тем более что там постоянным участковым ментам мзду платишь и они тебя не трогают.

– А я думаю, почему у нас студенты-модники говорят, что на барахолке в шесть утра уже ничего классного нет, все модное и красивое раскупили. Сам-то покупаю в магазинах, а на барахолке ни разу не был, – вспомнил я.

– Да что там, в наших магазинах, купишь? Везде одно и то же, как униформа для всех. Качественных вещей мало, и они все расходятся по блату еще до прилавков – со складов, – взбудоражился Игорь.

– Ладно, братан, давай об этом не будем спорить, каждый останется при своем мнении. Лучше расскажи, как отдохнул на гражданке? С девчонками встречался?

– Да, было дело, – как мартовский кот, с улыбкой, откинувшись небрежно назад на спинку стула, протянул мягко Игорь.

– О! Вот с этого момента прошу вас поподробнее, пожалуйста. Давай, колись, не терзай душу, – заулыбался я.

– Ну что, познакомился я в парке на третий день отпуска с двумя девчонками. Они меня старше, им по 22 года. Сидели на скамейке, болтали. Я проходил мимо, остановился и подсел. Сказал, что приехал в отпуск из армии пару дней назад, попросил рассказать о новостях, о том, как молодежь живет, куда ходит и так далее. Почувствовал, что одной из девушек – Оле я внешне понравился. Разболтались. Девчонки сказали, что одно из модных мест отдыха – это дискотека в Доме культуры, там сейчас популярные записи крутят с группой «Ласковый май». Я предложил на следующий вечер пойти на дискотеку, на что девочки с радостью согласились. Правда, пришли вчетвером, со своими парнями. Но я заметил, что в танцах да и за столом Оля часто посматривает на меня, глазки строит. Она, Слава, действительно красивая, волосы черные, прямые, до плеч. Грудь больше средней, осаночка прямая, не сутулится. Глазки карие, такие темные, аж зрачка не видно, сливается с радужной оболочкой. Пухленькие губки, всегда накрашенные яркой красной помадой. Ножки длинные, хотя сама она невысокая, где-то с меня ростом. Попка большая, но не за счет жира, а просто кости таза широкие, но это ее не портит, потому что у нее очень тонкая талия. Когда парни в очередной раз пошли курить, я Олю на медленный танец пригласил. Славка, ты не представляешь, какой кайф даже просто с женщиной танцевать, а тем более с такой красавицей. Она сразу положила руки мне на плечи, скрестив их за моей шеей. Приблизилась близко, коснулась моего тела своей грудью, такой упругой, молодой. Я сначала положил свои руки ей на пояс, а потом обнял ее за талию, погладил немного по спине и чуть-чуть надавил со спины, подталкивая ее ко мне. Она не сопротивлялась, прижалась ко мне всем телом, и я ощущал движения ее груди при вдохах и выдохах. Лицом я касался ее волос, падающих на левую щеку, чувствовал ее запах свежести и цветочных духов. У меня мгновенно встал. Я прижал Олю еще сильнее, чтобы она почувствовала твердость между моих ног, она не сопротивлялась и даже сама крепче меня обхватила. Кровь ударила мне в голову. Хорошо, что на дискотеке было темно, иначе бы все увидели, как я покраснел от возбуждения. В конце танца я прижался к ее щеке своей щекой и еле заметно, нежно поцеловал в щечку. Сразу после этого она ласково прижалась своей щекой к моим губам. У нее участилось дыхание, и я понял, что она тоже получает удовольствие от нашей близости. После танца я так был возбужден, что попрощался с Олей, ее друзьями и ушел раньше. Дома долго не мог уснуть.