Изобилие - Роман Сенчин Страница 22

Правду ли ты пишешь, что с деньгами у тебя все в порядке? У нас есть в заначке триста рублей на черный день. Вот еще надо и целлофан купить, шланг для полива весь дырявый – хоть заматывай изолентой, хоть нет, толку мало. Колесо надо хотя бы одно обязательно. Надо к лету быть во всеоружии, чтоб огород содержать, на рынок ездить.

Извини, сынок, но Нина Егоровна часто заходит к нам, хоть ты предупреждал, чтоб не особо сближались с ней, так как она из «Свидетелей Иеговы». Но как без общения? А с ней так вечерами хорошо, душевно разговариваем о мире, о душе, о добре и о зле. И хоть какой-то просвет появляется. Ты уж не сердись. Какие, сынок, из нас сектанты, просто хорошего хочется, теплого общения, чтобы по-человечески.

Я тут немножко приболела. Мысли, чтобы лечь в больницу и оставить отца одного, конечно, не допускала. Как он один? Уж вдвоем как-никак телепаемся, а поодиночке… Вот достать бы баллончик с ингалятором, все бы полегче было. Вот посылаю бумажку от такого, какой мне нужен, будешь мимо аптек проходить, зайди – вдруг у вас там лежит где без рецепта. На каникулы, если купишь, захвати. Или так послать можно, бандеролькой. Кстати сказать, «скорую» теперь к нам сюда просто так не вызовешь, надо сначала, чтобы фельдшер осмотрела, она и вызывает, если сама не в состоянии помочь. А какая наша фельдшер, думаю, помнишь, ее вне приема днем с огнем не найдешь. Да и как, если у человека приступ, несчастный случай какой, еще что-то экстренное? Пишу вот, а сама не верю, что так стало на самом деле.

В эту зиму опять много снега, чуть не каждый день валит. Отец героически его расчищает, все светлое время проводит в ограде. Изредка находит время сходить на пруд, часа два посидит над лункой, глядишь, принесет десяток карасей, иногда и окунька. Пожарю, вот и ужин. После ужина, если по телевизору нет ничего интересного, разговариваем – богатеем всё, строим планы грандиозные. Но, честно говоря, хоть бы как-нибудь на плаву удержаться, обеспечить твой приезд летом. Неизвестно еще, сколько там билет стоить будет. Теперь всего можно ждать.

Посеяла позавчера два ящика помидоров, целый ящик «бычьего сердца» и еще по ящику сладкого и острого перца. Сейчас в бане отходит земля, думаю посеять еще помидоров, чтоб ранних было побольше. С того лета осталось полрулона целлофана, этого должно хватить на теплицу, что возле времянки. Отец собирается затянуть ее аж в конце марта. Но загадывать твердо боимся. Как бог даст.

Прошлое твое письмо, сынок, показалось нам немного грустным. Наверное, из-за экзаменов, устал. Ты уж, сынок, держись, терпи, ладно? И очень хочется попросить, чтобы ты, родной, все неурядицы жизни не заглушал горячительным. Лишняя рюмочка может оказать плохую услугу. Обещаешь? Да и сам же знаешь, как там, в большом-то городе, – ведь что случится, никто не поможет, мимо пройдут. А сейчас зима, сколько людей в состоянии опьянения замерзают! Каждый день говорят в новостях. Будь, пожалуйста, благоразумнее.

Что еще? Клуб опять стоит не у дел. Опять разморозили котел, и смех и грех – в те же самые дни, что и в прошлый раз, во время новогодних праздников. Вот, полгода и проработал котел. А столько было сил затрачено, чтоб его поставить! Теперь опять ни кино, ни кружков, на двери библиотеки замок.

Несмотря на забастовку, репетируем потихоньку «Русалку» Пушкина по вечерам в школьном спортзале. (Если не помнишь содержание этой чудесной сказки, прочитай обязательно!) Есть очень хорошая девочка на главную роль, прямо талант настоящий. Отец взялся играть Мельника, а Князь – Юрий Андреевич, историк (но он уже в «чемоданном настроении», в июле должен уехать). На остальных ролях – мои ребятишки-студийцы. Со взрослыми по-прежнему ничего не получается. Если кто и соглашается, то посетит репетицию раз-другой, похихикает и бросает. Зато на спектаклях – все село. Новогоднее представление даже пришлось повторить по просьбам на старый Новый год. Спектакли устраиваем теперь тоже в спортзале, короткий период, когда выступали на настоящей сцене – в клубе, остался в прошлом. В клубе все заиндевело, там раньше мая нечего делать.

Одна из пяти курочек, что оставили на весну, обезножела, отхаживала ее два дня, а сегодня утром отец ее зарубил. Осталось три тушки кроликов, а сала еще полно. Так хочется, родненький, послать тебе гостинцев, но как? Посылки стоят бешеных денег, да и что в них положишь? И в поезде за четверо суток все пропадет. Хотелось бы мяса послать хорошего, солений, рыбки. Да ведь и до поезда надо добраться. Который год ездим без техосмотра, окольными путями в город, и так же обратно.

Пират все мужает, настоящая овчарка на вид. Отец купил для него новую цепь, так он ее в три дня порвал в нескольких местах. Серьезный пес, он нас в обиду не даст. Показываем ему твои фотографии, чтобы не забыл.

Заканчиваю, сынок, письмо. Дай Бог всего тебе самого лучшего, родной наш! Помни, ты один у нас на свете, береги себя! Вот пришел отец (чистил снег, как обычно днем), сейчас черкнет тебе несколько строк. А я собираюсь за хлебом, заодно и письмо занесу на почту. Сегодня среда как раз, машина приходит почтовая к трем часам. Надо торопиться, а то ждать неделю. Может, сегодня и от тебя придет весточка.

До встречи, сыночек мой милый! Мама.

Мама оставила мне немного места, так что буду сегодня краток. Живем ожиданием весны, допинг – твои письма. Вот начали помаленьку готовиться к новому с/х сезону: мама посеяла рассаду, я разгребаю снег в теплицах. Хожу иногда порыбачить, бывает, добываю карасей на жареху. Тут на днях сидел с мужичком с того края деревни, не знаю, как зовут. Клевало на редкость бойко, мужичок прямо сиял от радости. Натаскали с ним штук по двадцать, а потом как отрезало. «Вот, – говорит, – жена хоть пилить перестанет за леску. Тут, – говорит, – купил леску в городе, так она прямо заела: двенадцать рублей ухлопал! На неделю хлеба можно было набрать! Вот принесу, так должна простить». И так гордо покачал тяжеленьким своим пакетом с карасями. Раньше рыбалка удовольствием была, а теперь – одно из средств пропитания.

Настроены в это лето поправиться материально, но вот опасность новая появилась: вырастим, привезем в город, а будут ли покупать? Денег-то у народа нет. Еще в прошлом году эта опасность меня стала тревожить. Люди ходят, облизываются, а купить, видно, не могут. Но духом не падаем. Верчу по вечерам стаканчики для рассады. Извини, изрезал на это дело «Египет накануне экспедиции Наполеона». Все равно в кладовке на морозе книги уже почти все попортились. В избушке, куда ни запихивай, всё не уместится.

М-да, пять лет как раз с тех пор исполнилось, как мы окончательно здесь осели. Пять лет совсем другой жизни. Прошлое постепенно превращается в какой-то сон. А деревня, как ни крути, это не дачный поселок. В Кызыле, говорят, русских совсем мало осталось, да и то те, кто не имеет никакой возможности выехать. Нам в этом смысле, можно сказать, повезло. И ты вот теперь в Москве учишься, а там жизнь покажет, что будет и как. Надеемся, не хуже, чем сейчас.

Ну, бумага кончилась, прощаюсь. Через неделю, если все будет нормально, напишу подробнее. Про клуб мама написала? Да, вот кивает. Окружающая действительность похожа на эпопею с нашим клубом. По пьяни разморозили котел, два года бились, чтоб поставить новый, наконец сделали, разворочав крышу и две стены, и тут же опять разморозили ко всем чертям. Так и во всем. Будем надеяться на лучшее, другого не остается. Держись, сын! Удачно сдать сессию, избежать гриппа и прочих напастей! Отец.