Тайны храмовой горы. Иерусалимские воспоминания - Станислав Сенькин Страница 22

— Выясни, — сказал Балдуин, — как хитрые греки зажигают небесный огонь.

— Меч воинов выкован по подобию креста. Гордость — изуродованное достоинство сынов Адама. Мир — кривое зеркало наших надежд. Святой город — подобие небесного Иерусалима. Кровь еретиков угодна Господу как всесожжение.

Благородный крестоносец Андре де Монбар надменно вошел в Храм Гроба Господня и благоговейно перекрестился. В этом человеке парадоксальным образом совмещались противоположные качества. Он мог с большой жестокостью уничтожать людей и в то же время искренне молиться об упокоении их душ. Наверное, такой человеческий тип был характерен для своего времени: воин духовный и небесный в одном лице. Он был уже стар, но глаза его горели…

Храм Гроба Господня… Святыня греческого христианства… Де Монбар не считал этот храм величайшей святыней. То ли дело Templum Domini и Templum Salomonis.

Эти два тамплиерских храма, обращенных из мусульманских мечетей, символизировали будущее. На Храмовой горе сойдутся все религии под властью его тайного общества…

Грядет великий Царь, Царь из рода Давидова. В руке его железный посох, которым он будет пасти народы.

Тамплиер имел большие полномочия, которые даровал ему король, право казнить и миловать, он мог вести дознание любыми методами, в том числе и применять пытку.

Уже прошло два года, как король Иерусалима Балдуин Первый — Охранитель Гроба Господня — приказал ромейскому духовенству не участвовать в богослужениях Гроба Господня и запретил низводить священный огонь на Пасху, потому что не считал само схождение истинным чудом, а себя — вассалом Константинополя. Хотя его брат Готфрид и дал такую клятву византийскому императору Алексею, Балдуин считал себя свободным от нее.

Местные христиане, которым крестоносцы дали свободу, стали вести себя гордо и надменно, считая императора выше Папы. Нужно было преподать им хороший урок. Но эти восточные священники оказались более хитрыми, чем подозревали крестоносцы.

Святогробское духовенство смиренно ушло с хоругвями и золотой священной утварью, оставив места за безбородыми западными патерами, но с их уходом ушло и чудо схождения Благодатного огня. Местные христиане начали роптать на короля. Огня не было уже два года, и среди простолюдинов шли разговоры о том, что крестоносцы являются еретиками, а не благочестивыми христианами. Даже мусульмане разрешали грекам низводить этот огонь, а крестоносцы были еще более жестокими к своим восточным братьям, чем слуги пророка Мухаммеда. Участились случаи ренегатства, когда местные христиане, впав в отчаяние от правления крестоносцев, произносили шахаду и бежали в Египет или Сирию, под зеленые знамена пророка. Балдуин с каждым месяцем понимал простую истину. Иерусалимские христиане вовсе не нуждались в защите, как это представил в своем письме Папе император Алексей Комнин. Они, эти туземные христиане, не были воинственным племенем и могли вполне комфортно сосуществовать как с Омейядами, так и с Аббасидами.

Западные христиане ничего не могли сделать с этими религиозными волнениями. Директивы из Рима предписывали найти секрет «греческого огня» и разоблачить бородатых византийских прелатов. Папа не был уже простым византийским чиновником, как считал когда-то император Алексей. Он был никем иным, как наместником апостола Петра, главой христианской Церкви. Папа не просто был убежден в этом, всеми силами он хотел доказать всему миру свое очевидное превосходство над остальными политическими и религиозными лидерами.

Андре де Монбар расследовал этот вопрос не только для короля. Он сам был магистром Приората Сиона. Он сам был тайным Папой… Папа в Риме нуждался в том, чтобы он нашел секрет и узнал, как эти хитрые греки зажигают огонь с неба. Но и он сам нуждался в этом не меньше, потому что схождение благодатного огня было настоящей тайной. А ведь вся власть над людьми держится на трех китах: чудо, тайна, авторитет. Владеющий тайной — владеет массами. И Бог, не иначе как Сам Бог, дал ему этот шанс возобладать над невежественной толпой.

Папа Римский не хотел повторять «волшебство» греков, потому как считал себя почти Богом, наместником Христа на земле, которому стыдно идти на обман и использовать для укрепления собственного величия какие-то дешевые трюки. Ему не нужна была тайна, ему нужно было ее развенчивание. Он просто хотел посрамить восточных христиан и, открыв обман, привести их к поклонению себе. А что в таком случае хотел Балдуин? Король был при смерти — он хотел спокойно умереть.

Тамплиер знал, что король Балдуин Первый не очень-то хотел делиться властью с Папой, поэтому Святейший Отец и организовал на Святой земле могущественный оплот папства. Так и был создан первый военно-монашеский орден Храма Соломона. Ордену не исполнилось и года, однако он привлекал в свои ряды многих последователей, ему уже жертвовали имения и большие деньги. Но эту идею Папе дал племянник графа де Монбара аббат Бернар из Клерво. Его ораторские способности были исключительными, он стал настоящим вдохновителем крестового похода и одним из влиятельнейших людей своего времени. Но и Бернар не знал всю правду.

Тамплиеры обосновались на Храмовой горе — по их мнению, самому святому месту на земле. Мечеть Куббат ас-Сахра они назвали Храмом Соломона, а мечеть Аль-Акса, в которой орден открыл свою резиденцию, была названа Храмом Господним, в подземной мечети тамплиеры стали держать своих лошадей — главное рыцарское сокровище. Не иначе как Бог даровал тамплиерам такое могущество, думал граф де Монбар. Так же считал и Святейший отец.

Папа, в отличие от византийцев, понял политическое значение Храмовой горы и думал, что расположил там свои глаза и уши, а также и острый меч. Но Приорат Сиона вел свою особенную игру, используя тамплиеров, как глину в искусных руках мастера. Через орден Храма и самого Бернара Клервоского они подспудно влияли и на политику Рима. Так граф Андре де Монбар чувствовал себя своеобразным Антипапой. Рыцари по его указаниям стали вести раскопки, чтобы найти ковчег завета и другие ветхозаветные святыни. Тамлиеры активно занимались наукой и перенимали все восточные знания, какие только могли приобрести. Их сила и влияние росли с каждым днем.

Королю Балдуину пришлось идти на союз с тамплиерами и всячески их поддерживать. Орден был очень в выгодном положении, на него были вынуждены опираться как глава католической Церкви, так и Иерусалимский король. Хотя даже Папа и знать не знал про двуличную суть тамплиеров: с виду послушный католический орден Храма направляется невидимой рукой Приората Сиона. Балдуин обо всем догадывался, но молчал… Он просто хотел спокойно умереть.

Король ждал от расследования только правды. В отличие от своего неистового брата, он был совестливым человеком, о чем хорошо знал граф де Монбар. Конечно, он являлся еще и ревностным католиком, но, как и любой король, тяготился земной властью Святейшего Отца. Он не хотел приезжать в Европу, не хотел целовать ему туфлю. Здесь, на Востоке, все было гораздо проще. Он здесь король, и все местные христиане — его подданные.

Это касалось в том числе и христиан восточного обряда. Придворные священники-франки из родной Лотарингии уже давно говорили ему, шептали в уши, что византийцы исповедуют древнее нечестие полуарианство, считая Христа не равным Отцу, и что, по их учению, Святой Дух исходит только от Отца, а не от Сына. Но Балдуин когда-то видел золотое великолепие Константинополя, в сотни раз превышающее славу Рима. Он понимал, что христианский Восток значительно превосходил Запад. Гордые бородатые епископы Нового Рима глядели на него и на огромное войско крестоносцев с нескрываемым презрением. Для них крестоносцы были не воинами Божьими, а ордой варваров. Петр-пустынник был для них всего лишь жалким прельщенным монахом, а не великим аскетом. Балдуин понимал византийцев, он и сам считал также, хотя, конечно, заявлял совсем другое. С византийцами было можно иметь дело, Константинополь был далеко, и император был таким же врагом мусульман, как и сам Балдуин, правда, с ромеями нужно было держать ухо востро. Хитрые греки могли побеждать, даже уступая. Но в целом крестоносцы не любили греков и всячески их притесняли.