Вторая попытка - Меган Маккаферти Страница 22

Благодаря моему новому, «улучшенному» расписанию (по которому у меня теперь на одну физкультуру меньше и на один урок самостоятельной подготовки больше), единственное занятие, которое хоть как-то напоминает нормальную учебу, — это английский со Старой Девой. (Черт. Я имею в виду, с мисс Хэвиленд. Поскольку я уже вступила на тот путь, который приведет меня к тому, что я умру девственницей, то я обещаю больше не смеяться над «синими чулками».) Костяк нашей группы остался нетронутым, но к нам присоединили как минимум двенадцать других учеников, которым здесь было нечего делать. На самом деле, это нам не следовало вмешиваться в их учебный процесс, поскольку в расписании этот урок значился как «основы английского для девятого класса», а не как занятие для класса двенадцатого, выпускного.

Хэвиленд с радостью воспользовалась возможностью обратиться к более обширной и разнообразной аудитории, чем обычно. Не успела я присесть, как она уже взобралась на кафедру и приступила к одной из своих знаменитых речей. В основном она говорила о том, что тот, кто взломал компьютеры школьной администрации, явно очень смышленый человек, но что он использует свой ум не во благо, а во вред. Неужели мы не видим, что наше испорченное поколение воспринимает образование как нечто само собой разумеющееся? Что мудрость — это билет в большой мир? Что знание — это сила, и что потерянные зря дни окажут разрушительное воздействие на наши хрупкие подростковые умы?

Вообще-то меня восхищают ЛСД-шные пассажи Хэвиленд, напоминающие всем о ее хипповом прошлом, но на сей раз меня сильно отвлекало то, что я видела перед собой. Хэвиленд наконец-то отменила систему рассаживания учеников по алфавиту, даровав нам привилегию садиться с теми, с кем нам заблагорассудится. И как вы думаете, кто сел прямо передо мной, как не Маркус? Но об этом я из принципа не хочу больше говорить. Я просто снова начала писать его имя. Надо сбавить темп.

А кто еще мог сесть спереди и слева от меня, если не душка Нирвана? Я подумала, что лучше уже не будет. Тем не менее мне было немного жаль Нирвану. Я имею в виду: сколько уроков физкультуры и ланчей было запихнуто в его расписание? Более того, поскольку это был наш третий подряд год с Хэвиленд, она, как всегда, начала распинаться на тему возвращения в школу, которая уже надоела нам, ветеранам, но могла показаться важной новичку. По-моему, с ее стороны это как-то бесчувственно. Я решила, что после урока я подойду и представлюсь.

— Я не сторонница воинственной политики жесткого реагирования, которые в моде у нынешней администрации, — продолжала тем временем Хэвиленд. — Но иногда мне кажется, что наказание у доски — это единственное средство развить в вас чувство ответственности за ваши собственные поступки. Что вы думаете об этом?

Весь класс явно думал о том, как все скучают по тем временам, когда все, что от нас требовалось первого сентября, — было три абзаца на тему «Как я провел лето».

— Я согласен с вами, мисс Хэ, — сказал Скотти. — Вся эта политика жесткого реагирования — дерьмо.

— А почему, Скотт? Я бы хотела, чтобы ты развил тему.

О’кей, — развил тему Скотти. — Потому что отстой это все.

Мэнда, сидевшая за ним, положила руки на плечи своего бойфренда, чтобы поздравить его с глубокой мыслью. Кого-то такой ответ и удовлетворил бы, но с Хэвиленд этот номер не прошел.

— Так почему?

— На меня тут наезжали, когда я перешел в девятый класс, — сказал он. — Теперь я выпускник, капитан, и пришел час расплаты.

Скотти сделал паузу, во время которой вся его значительность рассеялась как дым.

— Политика жесткого реагирования — дерьмо, потому что я не могу и пальцем тронуть этих грязных девятиклашек, когда они начинают зарываться. Не имею право бить их, чтобы научить уму-разуму. Это несправедливо.

Он откинулся на спинку стула и поднял ладони вверх, чтобы Пи Джей и остальные «апостолы» оценили его блестящий вклад в дискуссию. Скотти успешно завершил трансформацию из простого парня в полного кретина. Мэнда быстро поцеловала его в шею. Подумать только, ведь всего полтора года назад я могла стать его подружкой. Нереально.

Хэвиленд несколько секунд стояла без движения, явно подсчитывая в уме, может ли она уйти на покой прямо сейчас, но получить при этом максимально возможную пенсию.

К счастью, прозвенел звонок, и все вскочили, чтобы убежать на следующий неурок. Я решила, что сейчас самый подходящий момент, чтобы познакомиться с Нирваной. Я буду первой, кто поприветствует его в нашей школе. Плюс Маркус увидит, что его присутствие не оказывает никакого воздействия на мое психическое равновесие.

— Привет, — сказала я. — Меня зовут Джессика. Добро пожаловать в нашу школу.

Нирвана смущенно посмотрел сначала на меня, потом на Маркуса, который болтался где-то позади.

— Э-э-э… — начал заикаться он. — Э-э-э, я…

Секундочку. Это монотонное, дрожащее стаккато…

— Э-э-э, Джесс, э-э-э, это же я. Э-э-э…

Эти нервные «э-э-э», идущие вперемешку с незаконченными фразами…

— Э-э-э, Лен. Э-э-э, Леви. Э-э-э…

ЛЕН ЛЕВИ?

Боже правый! Нирвана — это, оказывается, не новый душка, а старый зубрила, только без ужасных фиолетовых прыщей, да к тому же с новой прической. Благодаря какому-то дерматологическому чуду он превратился в красавчика с фарфоровой кожей, чем-то неуловимо напоминающего о золотой эре музыки Гранж. Как только я сделала это открытие, я увидела, что Сара и Мэнда прямо-таки падают друг на друга от смеха.

— Боже мой! — визжала Сара. — Она купилась, купилась!

Суки. Они подставили меня.

— Лен, — сказала я, постаравшись собраться. — Я шучу. Конечно, я тебя узнала. Я вовсе не приняла тебя за новенького. Я просто, э-э-э…

Никакой логичной лжи мне в голову не приходило, особенно под настойчивым взглядом Маркуса.

— Э-э-э, — кивнул Лен.

Затем он отвернулся, будто ему нужно было прокашляться, затем очень ненатурально прочистил горло, вроде как пытаясь избавиться от чего-то, засевшего у него в глотке и мешавшего говорить. Э-кхе-кхе-кхе-кхе-кхе-кхееееееееееееееееее.

— Ну, тогда извини за «зебру». Это медицинский сленг, означает неправильный диагноз. Старая медицинская поговорка гласит: «Заслышав стук копыт, сперва подумайте о лошадях, а не о зебрах».

— Ara, — сказала я, уже жалея о том, что стала пытаться заставить Маркуса ревновать: ну, я имею в виду демонстрировать ему, что мне на него наплевать.