Сокровища Кенигсберга - Александр Косарев Страница 22

– А русских ведь на складе совсем немного, – внезапно догадался уполномоченный, внимательно прислушиваясь к звукам борьбы, доносившимся со склада, – пожалуй, даже не больше десятка. Так вот, значит, почему они не атакуют, у них у самих там крайне мало людей. Ну что же, – решил он, – это мне сейчас очень на руку.

Оставив на баррикаде только пятерых солдат с винтовками, он приказал всем остальным уходить. Через минуту, оказавшись в помещении дизельной, Вист разделил их на две группы. Одним он приказал оказывать посильную помощь раненым, а троих, самых крепких, под командой Ганса отправил на разведку. Задача разведчиков была такова. Они должны были, поднявшись на второй этаж артиллерийского склада, добраться до двери, выводящей к лестнице запасного выхода, и, спустившись на один пролет, зайти на нижний склад с другой стороны, то есть практически в тыл нашим танкистам. Уже оказавшись там, они должны были попробовать произвести разведку намерений русских танкистов, а заодно, может быть, и выяснить, каким путем они там оказались. Поднявшийся вместе с разведгруппой на следующий уровень Вист с помощью своего чудо-ключа отпер дверь второго этажа и, еще раз объяснив им задачу, спустился в помещение дизельной. К этому времени к имеющимся шестерым раненым добавился еще один, совсем еще юный парень, которому пуля раздробила ключицу. Он лежал весь в крови на полу, а один из собаководов неумело бинтовал его прямо поверх мундира.

«За какие же грехи я попал в такое идиотское положение, – злился на себя Вист, – ну надо же было приключиться этому немыслимому, поистине дурацкому казусу именно сегодня!»

Он взглянул на часы: семнадцать двадцать пять. «Ну, что же, осталось всего полчаса до затопления бункера, – быстро прикинул он, – пора бы мне позаботиться и об эвакуации. Всех здоровых и легкораненых нужно будет отправить в «тупиковую шахту», откуда они через городскую канализацию доберутся до реки, а оттуда, попозже, легко смогут просочиться на окраины, где, переодевшись в гражданское, может быть, сойдут перед русскими за торговцев или крестьян. Гансу же с Карлом следует поручить доставить доктора Роде прямо к нему домой. Пусть пока приглядывают за ним, а то как бы наш милейший профессор не ляпнул случайно чего лишнего».

Вист вынул из кармана блокнот и, часто сверяясь со схемой кенигсбергских подземелий, начал рисовать план выхода на поверхность для оставшихся в живых солдат. Но, нарисовав его примерно наполовину, он задумался, отложил карандаш, а затем и вовсе порвал листок с нарисованными на нем проходами на мелкие части.

«Нет, старина Георг, – решил он, – так не пойдет. Первое, о чем меня спросят в Берлине, так это о том, сколько осталось живых свидетелей, которые знают, где сложены сокровища Рейха, и почему я это допустил. Пожалуй, я оставлю возможность спастись только троим: Роде, Карлу и, конечно, Гансу. Остальным придется «держать здесь оборону» до конца. Кстати, этот урок нашему искусствоведу будет весьма полезен на будущее».

Прекрасно понимая, что отстреливаться скоро будет совершенно нечем, Александр Иванович решил, что пришла пора отступать наверх и попытаться отсидеться под танками, надеясь, что их когда-нибудь откопают. Первыми двинулись на выход Степашин и Круглов. Но едва они скрылись за клинкетной дверью, как оттуда раздался шум борьбы, и капитан, шедший третьим, услышал крик механика: «Саша, здесь га...» Поняв, что дело плохо и враг неведомым образом зашел с тыла, капитан Сорокин выхватил из кобуры свой «ТТ» и дважды выстрелил в просвет двери. По лестнице дробно загремели чьи-то сапоги. Услышав в своем тылу выстрелы, к капитану подбежали все оставшиеся в живых танкисты.

– Надо отходить, братцы, – сказал им комбат, – и будьте наготове, кажется, на лестнице засели немцы.

Все приготовили оружие и осторожно выглянули на лестничную площадку. В тусклом свете ламп танкисты увидели лежащих на полу Степашина и Круглова. В спине механика так и остался торчать нож с костяной ребристой ручкой. Но самих немцев на площадке уже не было. Откуда они вылезли и куда потом пропали, так навсегда и осталось для капитана Сорокина загадкой.

В этот момент раздался условный стук в дверь, и уполномоченный торопливо отпер ее. В дизельную, звеня оружием, ввалились запыхавшиеся разведчики.

– Ну, что там? Определили, какие там силы у русских? – затормошил их Вист.

– Разведка не очень удалась, господин оберштурмбаннфюрер, – ответил за всех плечистый автоматчик в окровавленной форме. – Мы только-только спустились по дальней лестнице к складу, как услышали, что эти чумазые «Иваны» идут из склада в нашу сторону. Ну, мы тогда спрятались за дверями и кинжалами убили первых двоих, но тут нас заметили и начали стрелять. Тогда, согласно вашей инструкции, мы снова поднялись наверх и, наглухо заперев двери склада второго этажа, вернулись сюда.

– Прекрасно, – громко возликовал Вист, – русские, значит, отступают. Эх, если бы на запасном выходе стояло несколько мин, они бы все там и остались навсегда!

– Есть в нашем распоряжении средство и получше, – подал голос старший дизелист. – В технической инструкции к электростанции есть глава о том, что на лестничный марш запасного выхода можно подать высокое напряжение, безусловно, смертельное для всего живого!

– Что же ты раньше молчал? – набросился на него с кулаками Ганс, – мы там жизнью рисковали, а тут, оказывается, достаточно было просто кнопку нажать, мерзавец ты недоделанный!

– Спокойно, Ганс, не горячись, – осадил его Вист, – я более чем уверен, что наш дизелист сейчас же исправит свою ошибку.

Дважды повторять ему не пришлось. Тот резво бросился к своему агрегату и, поставив регулятор газа на полные обороты, перебросил напряжение на линию защитного поля.

Пока капитан вместе с Пилипенко осматривал убитых, Котенков и Усов, опасаясь, что фашисты засели где-нибудь на верхних площадках, держа автоматы наизготовку, начали осторожно подниматься по лестнице. Из-за клинкетной двери показался последний прикрывающий их отход, Федор Гурин, – стрелок-радист второго танка.

– У немцев снова собаки лают, – сообщил он капитану, – но как бы издалека.

Едва он произнес эти слова, как раздался резкий звенящий треск, и от лестницы в разные стороны густо полетели фиолетовые искры.

– Ток, ток! – завопил в ужасе Пилипенко, и поднявший голову комбат увидел, как тела Котенкова и Усова с почерневшими, обугленными руками и искаженными судорогой лицами валятся вниз.

– Что делать, – истерично заметался по площадке Тарас, – что же теперь делать, капитан?

Бледный как смерть Гурин тоже тревожно озирался, чувствуя, что из этой смертельной ловушки им уже не суждено выбраться. Но все же он превозмог себя и не поддался панике. Напротив, он высказал идею, которая только и могла их спасти в таком аховом положении.

– Комбат, – обратился он к капитану, – а что если мы эти дощечки к ногам привяжем?

И он указал рукой на валяющиеся вокруг разбитые ранее комбатом ящики с янтарными панелями.

– Янтарь-то, товарищ капитан, он ведь прекрасный изолятор, авось, долезем как-нибудь доверху, только руками, не дай Бог, за перила схватиться.