Укротить ловеласа - Дарья Сойфер Страница 22

И когда Ольга торжественно прошествовала на выход, Надя обратилась к Вадику:

– У нас ведь есть еще время до следующего клиента?

– Да, но ты же на парную съемку записывалась… – он напрягся, очевидно, не желая выполнять дополнительную работу.

– Но ничего же страшного, если ты немного поснимаешь только Платона? – Надя заискивающе улыбнулась и сняла с рубашки Вадика несуществующую пушинку.

– Ну… Я думал, мы кофейку выпьем, пока то-се…

– А я за кофейком сбегаю, пока ты будешь снимать следующего! – едва почувствовав слабину, Надя удвоила нажим. – И вина куплю… Какое лучше под «Игру престолов»?

– Красное… – Вадик прерывисто вздохнул, потому что в эту самую секунду Надя заботливо застегнула пуговицу на его груди. – Ладно. Просто Платона с виолончелью?

– Ну да, ну да, – Надя придирчиво оглядела своего подопечного. – И вот тут можешь добавить… Ну, пикантности, ты меня понимаешь?

Она подошла к Платону, взъерошила его волосы, чтобы он казался хулигански небрежным.

– Смотри прямо в камеру так, как смотрел на Ольгу, – проинструктировала она. – И если можешь, наиграй что-нибудь… Вадик, запишешь видео, да? Короткий ролик, минутный. Чтобы все это было более интимно… Может, желтоватый фильтр, теплый свет…

– Ты что это такое затеяла? – прошипел Платон, схватив Надю за локоть и притянув к себе. – Зачем выгнала Лелю?

– У Лели, – в тон ему прошипела Надя, – и без того куча отличных снимков.

– Ты ревнуешь, что ли?

– Еще чего! – хмыкнула Надя и нагнулась к самому его уху. – Просто хочу за те же деньги получить много контента.

– И ты ради этого его облизываешь? Слушай, если тебе так денег жалко, давай я лучше сам доплачу за студийное время.

– Совмещаю приятное с полезным, – шепнула Надя и отстранилась, пока Платон глупыми разговорами не истратил все ценные минуты.

Отошла подальше, предоставив мастеру творить, и присела на кресло-мешок, чуть в нем не утонув.

Без Ольги Платон смотрелся куда выигрышнее. Надя еще раз поняла, что ей повезло с клиентом: на Платона работал не только его талант, но и цепляющая мужская харизма. В нем было нечто большее, чем в обычных смазливых мальчиках-моделях. Какая-то неуловимая терпкость, огонек, искра. Загадка, которую хотелось разгадать.

Когда он улыбался лукаво, а в глазах его плясали даже не бесенята, а самые настоящие сатиры, Надя забывала, о чем только что думала.

– Держи виолончель, как любовницу, – посоветовал Вадик.

Раньше Надя никогда не воспринимала это так и лишь теперь заметила, как сильно напоминает форма виолончели изгибы женского тела. В мягком свете маленьких лампочек древесина казалась гладкой, как сатин, такой же прохладной и скользкой. И когда Платон нежно касался ее длинными сильными пальцами, когда клал на корпус жилистую руку, Надя вдруг почувствовала, что покрывается мурашками, словно это на ее бедро он только что положил ладонь.

Правильнее было бы отвлечься, встать, уйти за кофе, в конце концов, но тряпичное кресло затягивало вниз, как зыбучие пески, а по телу разлилась паралитическим ядом лень.

– Надя? – откуда-то издалека донесся голос Вадика, и Надя вдруг поняла, что ее зовут уже не первый раз.

– Что? – растерянно заморгала она.

– Играть ему что?

– Давай… – Надя слышала себя будто со стороны. – Давай Дина Мартина. Sway.

– Что-то знакомое… – Вадим потер лоб.

– When marimba rhythms starts to play, – напела она. – Dance with me, make me sway…

– О! – оживился Вадик. – Интимненько так. Сойдет. Платон, а ты не хочешь перед тем как начать играть, сказать что-нибудь?

– Например? – Платон стиснул зубы: эстраду он не жаловал.

– Ну… Ты представь, что ты… – Вадик задумался. – Ну, вот, что ты с Надей наедине. И хочешь ее уломать, – он недвусмысленно поиграл бровями. – Типа такая серенада, но для двоих. Чтобы она услышала – и прям из трусов выпрыгнула.

Надя отвела взгляд, сосредоточенно изучая заусенец на большом пальце. Надо бы на маникюр записаться… Завтра, не позже. Нет, и почему он, черт подери, разглагольствует тут про ее трусы?

– Ладно, – Платон качнул головой в одну сторону, потом в другую, разминая шею, как спортсмен перед забегом. – Скажешь, когда будешь готов начинать? Надь?

– А? – вздрогнула она.

– Ты фонограмму-то включишь?

– Да, прости… – спохватившись, Надя полезла в сумочку, но отчего-то руки не слушались, а язычок молнии выскальзывал из пальцев. С горем пополам извлекла-таки телефон и портативную колонку.

Когда приготовления были завершены, а Вадик настроил фотоаппарат на режим видеосъемки и дал отмашку, Платон расправил плечи и взглянул в камеру. Надя сидела за штативом, и на долю секунды ей показалось, что Платон смотрит прямо на нее.

– Я хочу сыграть кое-что только для тебя, – проникновенно произнес он, и Наде померещилось, будто Вадим, камера, штатив и все декорации растворились в воздухе. – И пусть это останется нашим маленьким секретом.