Хардкор белого меньшинства - Дмитрий Лекух Страница 22

До чего же пустой и дурацкой бывает иногда человеческая жизнь…

Как он появился у нас в компании, для меня до сих пор загадка. Скорее всего – кто-то привел.

Но кто?

Ни одного из наших, идущим рядом с ним по жизни, представить себе я не мог просто по определению – слишком уж он был чужероден.

Разве что Нелька свой очередной каприз воплотила?

Да и то – вряд ли…

Но – прижился.

Регулярно посещал то, что мы называли «клубными днями по пятницам», когда любому нормальному человеку просто необходимо какое-то время и какое-то количество пива, чтобы отойти от этой чертовой работы и потом, с чистой совестью, окунуться в атмосферу выходных, которые большинство из нас все-таки предпочитали проводить дома, с семьей.

У кого она была, разумеется.

Так вот – клубные дни он не пропускал никогда и старался при этом постоянно быть в центре внимания.

Иногда это у него получалось.

Но – редко.

Мы – публика, в принципе, самодостаточная, и любоваться выкрутасами сознания избалованного до предела сорокалетнего мальчика не приученная.

Нам бы – что попроще.

Пиво, футбол, машины, книги, кино, рыбалка, новый альбом рокеров наших любимых.

Ну, и так далее.

У нас даже само по себе слово «интеллигент» считается ругательным…

А он свою, как ему казалось, интеллигентность холил и лелеял, гордился ею и носился как с писаной торбой. Или, как сказал однажды один из наших футбольных хулиганов, грубый, невежественный боец с двумя высшими образованиями, – дрочил на нее, как на порномодель в интернете.

Что, скажем так, многих довольно серьезно напрягало.

Меня – в том числе.

Ну, я-то в этом случае – совсем другая история…

Мне нравилась, и очень нравилась, по-мужски, – его жена Ирка.

Нет, не подумайте ничего плохого, у нас с ней ничего не было, да и быть в принципе, не могло. Я слишком дорожил – и дорожу – своими непростыми, выстраданными отношениями с его женой, а она – редкий и счастливый случай – была по уши влюблена в собственного мужа.

В Игоряню.

Хотя он, с моей сугубо мужской точки зрения, этого совершенно не заслуживал.

Просто – нравилась.

И все.

Да и как может не понравиться гибкое и стройное беловолосое создание двадцати семи лет отроду, особенно если у этого создания огромные, внимательные глазищи невообразимо зеленого цвета, узкая талия, длинные ноги и стремящаяся порвать любую блузку большая красивая грудь, упругая даже на взгляд, а не то что при соприкосновении.

Я знаю, о чем говорю.

Однажды я сделал ей какой-то комплимент, она расчувствовалась, обняла меня и поцеловала. Прикосновение ее груди к моей я помню после этого до сих пор. А ведь уже года два как прошло. И я – отнюдь не романтический юноша, а вполне здоровый, многое повидавший мужик, любящий, к тому же, совершенно другую женщину.

А еще она очень хорошо умела слушать.

В отличие от того же Игоряни, который слушать не умел совершенно, а умел только говорить: громко, много и велеречиво.

Причем временами такую пургу нес, что уши в трубочки заворачивались.

…Сидим мы, к примеру, с Русланычем.

Тихо так, спокойно.

Обсуждаем, как в прошлую субботу «Чарльтон» с «Челси» в Лондоне сыграли.

И еще – почему эти уроды с «НТВ-плюс» вместо того чтобы показать этот шедевр, транслировали какой-то невнятный матч «Ньюкасла» с «Эвертоном»?

Может, кто из этих дрочил личное удовольствие получает, когда глядит, как эти овцеёбы мячик пинают?

Нормальный такой мужской треп пятничного вечера.

Типа, может, имеет смысл скинуться и купить в паб какую-нибудь контрафактную карточку «Скай»?

Да смотреть себе спокойно то, что тебе в британской премьер-лиге наиболее интересно, а не то, что решили показать отечественные горе-телевизионщики, логику которых без стакана понять ну просто совершенно невозможно.

А за соседним столиком этот перец выступает.

Его никто особо слушать не хочет, так он это громкостью речи пытается компенсировать…

– Вот были мы с Ириночкой на прошлые выходные в Литве. В Вильнюсе. Все-таки – насколько они от нас отличаются. Европа, как есть Европа. Улицы чистенькие, кафе уютные, прямо как в Париже…

Ага, думаю.

Как в Париже.

Куча обкуренных арабов, зависших носатыми головами над дерьмовым парижским эспрессо.

И мусорный ветер над Елисейскими Полями.

Как можно сравнивать действительно чистенький, уютный, приспособленный для нормальной человеческой жизни и при этом не очень-то и буржуазный Вильнюс с этой помойкой сраной?

– Так вот, – продолжает вещать, – а мы тут – как свиньи в хлеве…

– В хлеву, – бурчит еле слышно Русланыч, да и я уже потихоньку закипаю.

– Но что меня поразило больше всего, так это их язык. Очень красивый, певучий, такой, как у их дальних родственников, венгров…

Тут уже я не выдерживаю:

– Парень, а ты точно в Вильнюсе был? Не в Хельсинки? Это у них с венграми общая языковая группа, она так и называется: угро-финская. А литовский язык, извини, – уникален, и никаких таких «дальних родственников» не имеет…

– Что за чушь?! – ощетинивается. – Я, между прочим, искусствовед! И точно знаю, что литовский язык родствен мадьярскому! И вообще, откуда тебе-то знать? Я же не учу тебя, как прокладки рекламировать…

Ну, искусствовед-то он, конечно, условный.

Так, владеет какой-то галереей современного искусства.

Бизнес как бизнес, ничего особенного.

А прокладки я бы с удовольствием порекламировал, да не дают. Все крупные западные бюджеты прокручиваются у нас через западные же агентства. Хрена лысого они дадут эти деньги российскому предприятию, пусть даже и крупному, и профессиональному.

Это только мы, идиоты, по своим бьем, в надежде, что чужие испугаются.

Они своих берегут, а бить предпочитают – по нашим.

Называется – «разумный протекционизм».

Ага.

Впрочем, я отвлекся…

– Знать мне, – отвечаю, – в принципе, есть откуда. Образование у меня такое. Филологическое. Это, во-первых. А во-вторых, я сам отчасти литовец. Где-то на четверть. Так что – интересовался, представь себе…