Рыжий бродяга Тоби. Кот, подаривший утешение в самые трудные дни - Селия Хаддон Страница 21

Я не понимала реакции кошки, так как в то время еще слишком мало знала о кошачьих повадках. Я думала, она обрадуется новому приятелю или, по крайней мере, доброжелательно примет маленького, симпатичного котенка. Одна из соседских кошек, полосатая Винчестер, сразу же приняла котенка и начала вылизывать его через час после знакомства. Я надеялась, что и Мурлыка станет матерью для Уильяма. Но Мурлыка ясно дала понять, что ей это не нравится, она несчастна и смертельно обижена. Ее реакция заставила меня понять две вещи: у каждой кошки свой характер, и я совсем ничего о них не знаю. В том числе факт, что можно было познакомить ее с Уильямом с помощью запахов: нужно заранее сделать так, чтобы новый обитатель дома обладал семейным, а не каким-то чужим запахом. Короче говоря, я подвергла Мурлыку слишком сильному стрессу, хотя могла этого избежать.

Мурлыка так никогда и не полюбила Уильяма. Как большинство кошек, она научилась жить рядом с ним, стараясь максимально игнорировать кота, избегать его общества и спать в другом месте. Я даже не понимала, что нужно кормить кошек в разных местах, чтобы они не пересекались во время еды, но Мурлыка все же ела из общей миски, когда Уильяма не было поблизости. Это сработало, потому что в нашей миске еда была всегда, и кошки могли подойти перекусить в любое время.

Теоретически кошки могут регулировать потребление пищи. Большинство моих кошек этой теории не понимали. Им и в голову ничего подобного не приходило. Мурлыка вообще не умела себя контролировать. С возрастом, а Уильям появился у нас, когда ей было восемь лет, кошка превратилась в настоящую обжору и выросла до впечатляющих размеров. Лично я думаю, что это наследственное, поскольку ее мать, Эронви, была маленькой, но очень толстой кошкой – пушистым вариантом маленькой валлийки, слишком увлекающейся уэльскими кексами.

Неограниченный доступ к пище следовало прекратить. Я перевела Мурлыку на диетический корм и попыталась кормить своих любимцев отдельно. Мурлыка так и не похудела, но после перехода на диетический корм перестала быть тучной. Впрочем, это не оказало благотворного влияния на ее характер. С этого момента она жила, чтобы есть.

Уильям, которого было трудно назвать обжорой, увлекался совсем другим – охотился на мышей, кроликов и даже на ласок. Мурлыка же совсем забросила мышиную охоту, целиком сосредоточившись на краже еды. Ронни тоже любил поесть и фигурой напоминал Мурлыку. Он никак не мог устоять перед ее обаянием и постоянно незаметно от меня подкармливал кошку, а я вечно забывала, что миску Уильяма нужно ставить в недосягаемости для Мурлыки.

Надеюсь, камни в мочевом пузыре у Мурлыки образовались не из-за отсутствия пищевой дисциплины. Их у нее обнаружили через неделю после того, как я решила отказаться от медицинской страховки животных. К счастью, я оказалась слишком забывчивой, чтобы сделать это. Страховка все еще действовала. Забывчивость пошла мне на пользу, ведь Мурлыке понадобилась операция – избавиться от камня с помощью диеты не удалось бы. Плата за операцию, а мы делали это в Лондоне, превысила тысячу фунтов, поэтому после нее Мурлыку пожизненно следовало держать на диете.

Новым кормом для кошки стали консервы с весьма неприятным запахом. Я смешала новый корм со старым и стала постепенно увеличивать пропорцию нового питания. Постепенно Мурлыка привыкла к нему, но потом произошла беда. Я обнаружила в саду полусъеденный труп птички, а у Мурлыки начались серьезные проблемы с желудком.

Пришлось снова ехать к ветеринару. К несчастью, страховщик не оплатил даже части прошлого лечения. Ветеринар предположил, что кошка чем-то отравилась, возможно, птицей. Реакция Мурлыки оказалась неожиданной. Получив новый особый консервированный корм, она наотрез отказалась даже попробовать его – руководствовалась инстинктом, который есть у нас всех – и у кошек, и у людей. Если мы отравились чем-то после того, как что-то ели, то убеждены в том, что причиной отравления была именно эта еда. Большинство из нас больше никогда к ней не прикасается. Мурлыка решила, что вся проблема заключалась в кошачьем корме, а не в дохлой птице, и больше его есть не желала.

Все было еще хуже – она вообще перестала что-либо есть. Я отправилась к ветеринару и получила прописанный кошке корм в сухом виде. Мурлыка съела пару штучек и больше не стала. Несколько часов я скармливала ей по две штучки сухого корма каждые двадцать минут. На следующий день аппетит у кошки улучшился, и она стала съедать по четыре штучки за раз. Я смогла кормить ее раз в полчаса. На третий день она стала есть нормально. Самое главное – она согласилась есть специальный корм, который должен был защитить ее от мочекаменной болезни в будущем.

Кошка старела, Уильям же расцветал на глазах. Он неважно начал и ухитрился собрать практически всех паразитов, известных ветеринарам. Наверное, это было связано с тем, что Уильям вырос в доме, где жили еще пятьдесят четыре кошки. Зато такое воспитание привило ему навыки, которыми не обладает большинство кошек. Уильям никогда не проявлял враждебности в ответ на враждебность Мурлыки.

Кот сумел справиться даже с соседским котом Гизмо, наводившим ужас на всех котов в округе и на несчастную толстую Мурлыку в том числе.

Гизмо был настоящим деспотом, атаковал без жалости. Убегавшую прочь Мурлыку Гизмо кусал за хвост, и у нее образовались большие абсцессы. После этого Мурлыка категорически отказалась выходить на улицу без меня. В то время кошек еще не чипировали, и я не могла сделать кошачью дверцу с электронным управлением, поэтому в мой дом могли входить и выходить из него любые кошки.

Хотя Уильям был уравновешенным котом, он сумел справиться с Гизмо. Уильям никогда не убегал, когда тот пытался на него наброситься, а просто падал на бок и демонстрировал все свои когти и зубы, показывая, что готов защищаться. В таком поведении был элемент покорности. Гизмо видел, что перед ним слишком маленький кот для нападения. В то же время подобная поза показывала, что этот маленький кот обладает зубами и когтями и будет отбиваться, если на него нападут. Мы мало знаем о кошачьем языке телодвижений, чтобы понять, какой из сигналов играл более важную роль.

Впрочем, Гизмо все понимал и после пары демонстративных поз – выгнутая спина, распушенный хвост и подкрадывание к изготовившемуся к обороне Уильяму – он просто уходил прочь. Секрет успеха Уильяма заключался в том, что он никогда не убегал.

Выждав какое-то время и убедившись, что Гизмо не вернется, Уильям поднимался на лапы и продолжал жить собственной жизнью. Я думала, что Уильям отличается образцовым поведением, пока, навещая соседку, не увидела, как он с жадностью поедает корм Гизмо! Кот спокойно пробирался в дом через кошачью дверцу. Я убедилась, что Уильям обладает еще и удивительной пронырливостью и почти крысиной хитростью. Он прекрасно умел получать то, что ему нужно, и ему за это ничего не было. Такие качества присущи любому хорошему журналисту, и любовь Ронни к новому коту еще более усилилась, когда он почувствовал в нем столь характерные для журналистов особенности.

Единственными, кого Уильям не терпел, были ветеринары. Особенно кот не выносил, когда ему измеряли температуру под хвостом. Однажды, когда Уильям сожрал около сотни витаминных таблеток, скинув флакон с кухонного стола, мне пришлось везти его к ветеринару, ведь он мог отравиться. Как только ветеринар поставил Уильяму термометр, тот ловко извернулся и весьма ощутимо укусил «мучителя». «Вряд ли он уж настолько болен», – заметил ветеринар, бинтуя руку. С этого времени я стала предупреждать врачей о враждебном поведении кота в ответ на столь неприятную и унизительную для него процедуру. Ни одна из моих кошек не любила, когда ей мерили температуру, но кусался только Уильям.