Поцелуй кувалды - Владимир Антонов Страница 21

– С тебя тысяча! – перебила диалог Сэма Джесс и захлопала в ладоши. Она очень любила выигрывать. Не важно что – спор, пари или в лотерею. Но пари больше всего.

– Блин! Вот и делай людям добро – давай советы… А они тебя штрафуют ни за что. – Проворчал проигравший.

– Ты сам установил размер штрафа, Сэмушка, так что не жалуйся, – встряла в разговор Рита. – Отдай и не торгуйся!.. И следи за базаром, то есть за речью, чтобы не разориться.

– Какое разориться! Подумаешь – кружку пива не выпью. – Сэм выглядел немного расстроенным, но не из-за тысячи лир, которые в долларовом эквиваленте представляли всего лишь один американский доллар, а потому что попал в ту самую яму, которую вырыл для жены своего бородатого приятеля. – Вот что я придумал, – он посмотрел на Риту, рассчитывая на её поддержку, – мы сегодня переночуем здесь, чтобы вам одним не было скучно, а завтра все вместе поедем в ваш городок и попытаемся найти квартиру. Можем снять на двоих. Тогда получится дешевле. Пока суть да дело, поживём вместе, а там видно будет. Как вам наше предложение? – Сэм закончил. Рита одобрительно кивнула и улыбнулась своей обворожительной улыбкой. Джесс и Миша переглянулись между собой и тоже синхронно кивнули в знак согласия и одобрения. Им предложение Сэма понравилось.

После разговора приятели пошли в вагончик администратора и договорились о ночёвке. Администратор, пожилой итальянец, немного говорящий по-английски, объяснил, где находится ближайший продуктовый магазин и где можно купить бутылочку-другую граппы. Граппа была абсолютно необходима, чтобы, во-первых, выпить с новыми друзьями за дружбу, чтобы в ней окончательно увериться. Та «смешная» выпивка в поезде, естественно, не в счёт. Подумаешь – триста грамм джина! А, во-вторых, надо было срочно обмыть приезд в Италию и именно граппой, которую грузины, например, называют чачей, а болгары ракией. Потому что граппа – это итальянская водка, и приезд в Италию надо обмывать именно ею. Утвердившись в этом решении и выслушав на этот раз два, а не один, коротких, но насыщенных цветистыми оборотами комментария Риты и Джесс по поводу предстоящей выпивки, двое из четверых поспешили на автобусную остановку.

С тяжёлой головой, но выспавшись и в хорошем настроении все четверо попрощались с лагерем, не исключив возможности своего возвращения в случае неудачи с квартирой в Неттуно. Сейчас они отправлялись именно туда. Но, чтобы попасть в этот городок, надо было сначала найти центральный Римский вокзал, с которого поезда ходили в том самом направлении. Это им удалось, хоть и не сразу. Второй удачей было то, что поезда ходили! Хотя и не часто и не по расписанию. Италия – это не Германия и не Австрия! И время у них своё – итальянское. Какое уж тут расписание, если у нормального итальянца не двадцать четыре часа в сутки, а всего лишь двадцать. В интервале между полднем и четырьмя часами пополудни времени не было. Вместо него была сиеста! Чёрная дыра! Если бы Эйнштейн догадался исследовать этот феномен, он наверняка внёс бы коррективы в свою теорию относительности и выделил эту временную субстанцию в отдельную теорию со всеми вытекающими… В общем, сразу после полудня и до четырёх часов поезда не ходили ни туда, ни обратно! Когда друзья добрались до платформы, было как раз уже две минуты первого. Смысла продолжать путешествие не было, потому что первый поезд после сиесты пойдёт в четыре и прибудет в Неттуно в четыре пятьдесят пять. А обратно последний пойдёт в пять сорок пять. На все дела оставалось меньше часа. За это время надо было успеть найти агентство, посмотреть одну – две квартиры и попробовать успеть на обратный поезд. Не получалось! Надо было возвращаться в лагерь, чего делать, конечно, очень не хотелось. По дороге решили заехать в магазин и опять купить граппы. Предыдущая прошла «на ура!». Джесс на этот раз очень выразительно промолчала, но предупредила, что завтра встаём в семь утра. Рита произнесла загадочное «ну-ну», но тему развивать не стала.

Утром на этот раз встали вовремя. Быстро перекусили вчерашними бутербродами с местным, выдохшимся за ночь, лимонадом типа нашего «Буратино». То и другое осталось после вчерашнего скромного застолья. Потом без задержки направились на вокзал. Первое, что бросилось в глаза – отсутствие пассажиров! Второе – отсутствие железнодорожных составов! Дежурный с повязкой на левом рукаве форменного кителя и с ужасным английским долго что-то объяснял и, наконец, лингвистически подкованная Рита поняла, в чём дело. Забастовка! Бастовали машинисты и кондукторы, требуя повышения заработной платы. И тут наступил момент истины! Всё стало ясным и понятным. Вечный город отказывался отпускать своих новых жителей. Он полюбил их, как мать любит своих детей. Он долго ждал встречи с ними и теперь не хотел терять их в каком-то Неттуно. На этом история с центральным римским вокзалом закончилось. Они вышли из вокзального помещения, поймали такси и через сорок минут оказались там, куда и хотели попасть. Правда, за дорого.

Квартиру снять удалось без проблем. В хорошем районе недалеко от моря. Хозяйка долго и внимательно смотрела в глаза каждому, пытаясь определить по их цвету и выражению, на какую гадость способен их обладатель. Предыдущие съёмщики расписали непристойностями обои в кухне, перебили гору посуды и оставили после себя плохо пахнущий мусор. Трое суток пришлось проветривать. За долгие годы пребывания перемещённых евреев в Италии местные сдатчики жилья уяснили, что приличнее всего ведут себя бывшие жители столичных городов: Москвы, Ленинграда и Киева. Сказывалось особое столичное воспитание! А вот евреям с периферии, особенно с южных окраин Советского Союза, квартиры лучше не сдавать. В них сильно развито чувство презрения к чистоте и порядку! Создавая свой собственный быт не важно в какой стране, они как бы специально делают так, чтобы отличаться от центровых во всём. В том числе и в вопросах гигиены жилья. «Эти говорят, что из Ленинграда, – соображала хозяйка по имени Розалия, – а вдруг врут и потом окажется, что из … ну как его… Жетоймера. И что тогда делать? Хотя вот этот с бородой вроде бы даже на итальянца похож. – Это она так про Михаила подумала. Он ей понравился. – На артиста, который в «Плохие, грязные, злые» играет. Только размерами больше. Вовсе не обязательно, что он будет вести себя в моей квартире, как в том кино!». Личная симпатия сыграла свою роль и уже через какие-то сорок – сорок пять минут позволила друзьям затащить чемоданы в её двухспальную квартиру в трёхэтажном доме по улице Гаррибальди. Впервые за последние три с половиной недели они смогли расслабиться, разложить по новой свои вещи и почувствовать комфорт. Поскольку «у них с собой было», то в магазин решили не ходить, а вместо этого лечь пораньше. Какое там…

Утро следующего дня началось с того, что оно оказалось пятницей. Это означало, что где-то в городке сегодня должно будет состояться сборище с раздачей денежных пособий.

– Если повезёт, то и нам сегодня выдадут на бедность, – без всякого энтузиазма констатировала Джесс, обращаясь ни к кому и потягиваясь в постели. – Может кого – то из ленинградцев встретим, новости послушаем.

– Для этого как минимум надо узнать, где будет сбор и во сколько, – пробурчал Миша. – Что у нас на завтрак?

Он быстро натянул трусы и поспешил в коридор, чтобы опередить Сэма с Ритой и первому оккупировать ванную комнату. Сегодня ему повезло больше, чем обычно. К моменту, когда он покончил с утренним туалетом, все обитатели квартиры уже были на ногах. Женщины на кухне соображали завтрак и молчали. Не громко. Просто утренняя Рита значительно отличалась от дневной и особенно вечерней Риты. Отличие заключалось в том, что утренняя угрюмо молчала, а остальные Риты веселились, пели, рассказывали анекдоты или безостановочно «щебетали». Джесс это вполне устраивало, поскольку она и сама была «не утренним» человеком. «Кто придумал это утро? Я бы ему голову оторвала». Сейчас она стояла у плиты и сосредоточенно варила макароны, повторяя про себя и сама удивляясь тому, что говорит, что это не макароны, а паста. «Какая к чёрту паста, если это макароны. Однако, здесь принято говорить паста!? Фигня какая-то».