Механизмы - Виктор Семенов Страница 21

– Твою мать, – проворчал он и набрал номер только что звонившей Петровой, делопроизводителя и архивариуса в одном лице. Его скинули. – Твою мать, – повторил Василич и бросил телефон обратно.

– А ты закури еще одну, Владимир Васильевич, – посоветовал я. – И Ксюня сразу перезвонит. А вообще, человечество еще не придумало ничего лучше, чем автомобиль с автоматической трансмиссией. Правая рука освобождается для разных полезных дел. Например, для тыканья пальчиками в экран. И кстати, почему Битых? Она же Петрова?

– Телефон сам так ее записал…

Я не сразу понял, шутит он или нет, поэтому переспросил осторожно:

– Сам записал? У тебя телефон решает, как кого назвать?

– Я начал набирать имя – Оксана, хотел дописать «БТИ», а он предложил вариант «Битых», а тут кто-то позвонил, я тыркнул пальцем, и там сохранилось…

– А переименовать не получается? Или телефон сам решает, как и что должно быть в нем записано?

– Переименую, – ответил он, отмахнувшись, добавил: – Потом.

Финский аппарат вновь заурчал вызовом от Оксаны.

– Владимир Васильевич, – кричала она в трубку, а хороший динамик делал их разговор доступным и для меня. – Звонили из Московского… Документы по Зине Портновой на выдаче. Все пятьсот двадцать квартир. Забирать некому. Девчонки разъехались по МФЦ.

– Как это некому? – крикнул я в трубку Володи, – Ты и едь!

– Я не могу, у меня сегодня фитнес… Я пораньше ухожу…

– Ты сегодня пораньше уходишь знаешь куда? В многофункциональный центр предоставления государственных услуг Московского района! – заорал я, но Василич показал мне телефон:

– Уже трубку повесила. Шустрая!

– Да, вижу. Что нам сделать, чтобы они стали более собранными? Кокаину им в нос всыпать? Или ремня по попе?

– Терпение, – отвечал он серьезно, – проявлять терпение.

– Ты шутишь? Куда уж больше…

– Этот договор отработали с запасом: многоквартирный дом на пятьсот квартир за две недели. Получим документы завтра, ничего страшного. Терпение. Первый такой контракт. А другие киты подплывают. Мы уже в пятерке по региону, а штат раза в два меньше, чем у них у всех. Ребята работают через не могу, на пределе. Давай терпеливее к ним. Взгляни с разных сторон, а не только сквозь призму собственного эго…

– Вова, где ты этого нахватался? В «Ментовских войнах» нет таких речевых оборотов…

– У меня жена – педагог.

– Всего лишь учительница химии!

– Химии и биологии.

– Но не русской же словесности…

Тут затрезвонила моя трубка, прервав меня на полуслове. Звонила другая сотрудница фирмы – Лена Орлова.

– Олег Павлович! – завопила она так панически громко, что стало ясно: настоящее веселье впереди. – Нам не выдают бумаги по Кавалергардской…

– Что так?

Объект на Кавалергардской был притчей во языцех нашей фирмы. Год назад появилось заявление на выкуп помещения по этому адресу от арендатора, субъекта малого предпринимательства – симпатичной багетной мастерской. И с четкой последовательностью раз в два месяца мы получали отписки либо устные отказы в передаче договора выкупа в городской аукционный дом. И еще их теряли. Потом находили – и снова писали отписки. И снова теряли.

– Наш инспектор умер.

Впервые за весь день я не нашел что ответить. Возникла секундная пауза, которую заполнил Владимир Васильевич, крикнув на водителя «мазды» впереди:

– Ты, когда перестраиваешься в левый ряд, поворотник левый включай, а не аварийку, чудо-юдо!

– Лен, смотри, – решил я успокоить Орлову. – Исход Сергея Алексеевича – дело малоприятное, но, согласись, государственная служба-то на этом не заканчивается… Документы должны передать другому инспектору…

– Они и передали, – ее голос чуть дрожал от волнения, – все передали, но только Кавалергардской среди бумаг нет. Говорят, на столе у него нет, в шкафах тоже, по канцелярии документы числились на нем, а с него теперь не спросишь…

– Не расстраивайся. Ты же не сможешь воскресить Сергея Алексеевича, чтобы он искал бумаги, так? Поэтому спокойно делай то, что можешь: готовь новый пакет на выкуп и параллельно долби департамент звонками и походами. Пусть ищут. Не найдут – запускай новый пакет. Не мытьем, так катаньем… И параллельно – жалобу на вице-губернатора.

Доехали до офиса часа в четыре. Володя пулей полетел в санузел, а меня притормозили на входе охранники: «Предъявите пропуск». Второй раз за день я сунул им бумажный прямоугольник с фотографией и, пробормотав что-то вроде: «В следующий раз осиновый кол покажу, упыри, и вставлю в одно место, и это вовсе не грудь…», я наконец проник в свой кабинет. Там меня ждали Катя с кипой бумаг и бухгалтер Лариса Николаевна. Вбежал запыхавшийся Василич.

– Быстро ты справился… – ласково встретил его я.

– А то! Опыт-то какой…

– Чего, Катюш? – я потянулся за бумагами.

– Отчет от Апостола… – она отдала мне папку с архитектурным проектом и сопроводительное письмо.

Владимир Васильевич встрепенулся, услышав знакомое слово.

– О, я смотрел такой сериал, – сообщил он. – Про войну. Смотрели?

– Не, – отмахнулась Катя, – я стараюсь не смотреть телек… Чего-то там бомбят всех, как ни включишь… А если не бомбят, так всегда находят какую-то пакость. Как будто хороших новостей нет!

– Умничка, – ответил я, листая отчет. – По твоей работе, кстати, это видно…

– Скучные вы, – буркнул Василич и с головой ушел в правку какого-то контракта.

Спустя пару часов, разобравшись с бухгалтерией, я помчался в детский сад за дочкой. Выводя Лизку из группы, воспитатель Анна Николаевна тихо пожаловалась:

– Елизавета сегодня сама не своя… Ругается на всех… Воспитателю из младшей группы кулаки показывала…

– О как… Кулаки?

– Ага…

– Ладно. Разберемся.

И вышли на улицу. С нами поздоровался незнакомый мне молодой парень, а Лиза, расплывшись в улыбке, крикнула ему:

– Здравствуйте!

– Кто это? – спросил я, усаживая дочь в машину.

– Это Денис, – ответила она, улыбаясь. – Мой крестный папа по танцам.

Я поперхнулся.

– Это так теперь называется, да? Не преподаватель? Крестный папа?

– Да, – отвечала она, – Крестный папа.

– Ну, хорошо хоть – не крестный отец…

В машине спросил Лизу, стараясь ее не напрягать:

– Чего там кулаками машешь?

– Пап, это не я.

– Да? А кто?

– Оля.

– Какая Оля?