Здравствуй – Прощай - Игорь Афонский Страница 21

Несколько десятков километров езды на машине, когда закончились хлопковые поля и поселки, наступила граница пустыни. Здесь находится скромный полевой лагерь. Палатки образовали правильной формы прямоугольник, отделенный подобием плаца от хозяйственного блока и столовой. Вдали было видно строение с торчащим из него стволом, оказывается, что рядом испытывали танки, которые заезжали в такую будку и производили несколько выстрелов в одну сторону. Будка служила ограничителем, горящие болванки снарядов чертили траекторию своего полёта, а потом где-то достигали цели, падали и зарывались в песок. Потом на выстрелы прекратят обращать внимание. Прекратят до одной поры, пока не произойдет эта первая трагедия, этот несчастный случай.

Гроб с телом медленно поднесли к двери багажного вагона. Приподняли, рывком втиснули внутрь, укрепили на место рядом с таким же, украшенным красным материалом ящиком. Говорят, что там внутри запаянная цинковая капсула, поэтому везут не в рефрижераторном вагоне, в этом, обычном багажном, без охлаждения. Поэтому-то родные никогда не увидят больше своих мальчиков, даже в последний раз!

Такой груз сопровождают два младших сержанта, один повезёт гроб в одну сторону, а другой со своим нелегким грузом — в противоположную сторону. Только до Ташкента они едут вместе. Полагается в сопровождение офицер, но что-то не срослось, где-то не получилось, поэтому офицер прибудет самолётом, а представители местных военных комиссариатов должны будут встретить всех на местах и организовать доставку и надлежащие похороны. Сопровождали в поездке не посторонние люди, а друзья, которые провели с погибшими товарищами последние годы службы. Везли хоронить двух сержантов срочной службы, двух человек, которые должны были вернуться домой живыми и невредимыми, вернуться в этот же год, осенью! Теперь их спрятали от посторонних глаз в эти цинковые ящики. Едут эти «цинковые мальчики» в свой последний путь на родные погосты.

Утренний кросс за территорией палаточного городка ничем хорошим закончиться не мог. Арык с прохладной водой находился в противоположной стороне лагеря, два взвода, что растянулись по всей дистанции пути, уже никак не попадали по времени к такой прохладе. Звучит команда:

— Кругом!

И все с готовностью выполняют, как будто только её ждали. Голые торсы, подпоясанные брючными ремнями, пыльные полусапожки, решительность в движениях. Те, кто плёлся сзади, охваченные новым веянием прозвучавшей команды, обрели вдруг второе дыхание и теперь их уже не догнать. А те, кто двигался раньше впереди, стали не у дел, но не смирились с этим, сломали строй, обогнали «середнячков» и стали догонять бывший хвост колонны. Два взвода всегда соревновались друг перед другом, но в таком испытании вели только сильнейшие. Олег находился в середине, оттуда было легче догонять основной состав, при таких частых манёврах он берёг силы:

«Дурная работа — не хитрая!».

Старший сержант «Чапа» любил покуражиться, он заставлял менять направление движения, часто сбивал темп бега, просто сбивал кого-то с ног, задевая своей массой при обгоне. Последняя команда была так ожидаемой, что никто не хотел ждать другой. Они рванули из последних сил, в лагерь. Но старший сержант потерял интерес к бегу, ему показали обломок стальной болванки, которую нашли в песке, теперь это событие привлекло его и других сержантов больше, чем личный состав, уносящийся галопом к долгожданным умывальникам. Перед завтраком объявили уборку территории.

«Уборка территории!»

Это напоминало обыск поверхности земли: орудий труда никаких, а порядок следует навести, собрать мусор, камни, палки, подмести и разровнять «плац». Взрыв, который прозвучал глухо и очень близко, никто не воспринял всерьёз, так часто что-то рвалось рядом, у соседей. Облако пыли, крики и какая-то жидкость… — это тёмная кровь, оросившая бревна и песок вокруг! Всё вдруг стало чёрно-белым, даже серого изображения, затянулось в движении; звуки гасли, их смазывала тишина вокруг, только стоны раскрытых настежь тел и возня тех, кто пытался поднять над землей эти тела! Пригнали «КАМАЗ», выкинули продукты из него, подняли на бушлатах четырёх раненных человек и втянули в кузов машины, подстелили что-то под них, головы держали в руках, задвинули борт. Машина двинулась. Очень далеко нужно было ехать. Город был совсем не рядом. Связи с городом на тот момент не было, но нашли способ сообщить в госпиталь, что произошло, чтобы там ждали!

«А что произошло?»

Обнаруженный утром осколок взрывателя от снаряда решили разобрать на сувенир, железо манило своим блеском, холодным и смертельным прищуром. На «завалинке», где хранились брёвна и пилили дрова для столовой, решили раскидать этот предмет на винтики, но предмет оказался крепче, он разбросал такое множество осколков, что хватило всем присутствующим! В итоге один скончался в машине, но он ещё долго хватался за жизнь, хрипел и плевался сгустками своей крови, а потом затих, думали, что находится в шоке. Второго успели привезти, но чего-то не хватило на тот момент, то ли главврача не было ещё на месте, то ли нужной группы крови не было, но оказать первую помощь и заткнуть все раны смогли в машине, а спасти окончательно не получилось даже в больнице! Третьему вынули осколок из головы и впоследствии его комиссовали. Четвертого немного подлатали, ноги и руки были целы.

Хоронили, рассказывают, на тихом деревенском кладбище, где собрались все родные и близкие. А это была большая половина села, они простились, вздрогнули от залпа очереди в воздух и разошлись в недоумении!

«Почему это случилось именно с ними, с их парнем!?»

Почетный караул отложил карабины и стал помогать закапывать. Сестра больше не увидит брата, а мать и отец своего сына!

Другие похороны были за городом, одинокой матери помогли на работе и служащие военкомата; скромно провели… семейная линия на этом зачахла. Сержанты, бывшие друзья, вернулись в свою часть, а полевой выход продолжался, деля пополам каждый летний месяц.