Алый чиж - Андрей Анисимов Страница 21

Перед уходом Гвоздина обещала вернуться. Это выходило за пределы ее правил, и потому можно было предположить, что связь с орнитологом стала для нее больше, чем простое увлечение.

Через десять дней Лена появилась на квартире возле метро Планерная с легким чемоданчиком, на ручке которого болталась экзотическая бирка. В прихожей Гвоздина сняла очки, плащ, легкий белый трикотаж и заявила:

– Королевский варан – скучная мумия… Алый Чиж – прелесть… – и добавила не без горечи, что после орнитолога она не может ни с кем спать.

У Лены имелись свои понятия о комфорте. В квартире ученого пол от постели до ванной она застелила полотенцами и всем бельем, что имелось в доме. Завтракали они в ванной кокосами, привезенными Гвоздиной в качестве заокеанских трофеев. Она ловко расчленяла плоды, поливая молочком себя и Воропаева. Завтрак давал возможность ученому познать вкус незнакомых плодов в сочетании с новыми любовными вариациями, запас которых у Гвоздиной казался неисчерпаемым.

Наступило почти семейное счастье. Ученый сильно похудел. Возле его глаз пролегли голубоватые тени. Стало случаться, что в метро к нему подходили томные молодые люди и, делая комплименты, предлагали всевозможные бесстыдства. Проблемы половых меньшинств от Воропаева были далеки, ученый приходил в ужас и оскорблялся.

Лена Гвоздина жила любовью. Эта форма существования была для нее единственной и полноценной. Орнитолог же подобное состояние переживал впервые. В молодости он имел длинный роман с сокурсницей, который по всем житейским правилам мог перерасти в скучный пожизненный союз. Но сокурсница предпочла Воропаеву «сынка». Молодым папа устроил долгую командировку на Кубу.

Воропаев потосковал и ушел в науку. Теперь даже политические события он воспринимал сквозь призму научных интересов. Из телевизионных сообщений о войнах на Кавказе и Памире ученый с раздражением отмечал, что у таких-то и таких пернатых нарушено гнездовье… Другим придется менять маршруты перелетов… С его точки зрения, люди, убивая друг друга, расплачиваются за собственную глупость. Другое дело – гибель безвинных животных. Воропаеву казалось, что к концу двадцатого века человечество созрело для ответственного отношения к природе, но последние события зачеркнули всякую надежду на это. Человек дик и глуп – вывел для себя Воропаев.

И тут появилась Гвоздина. Лена принесла ученому удачу – в журнале вышла его статья «Алый Чиж ЖИВ». Возлюбленные отметили это, не покидая девятиэтажки возле метро Планерная. Лена – шампанским, стоявшим после секса в ее шкале жизненных ценностей на втором месте, а Воропаев – спиртом, запас которого сохранился в стенном шкафу туалета с давних доперестроечных времен. Тогда науку щедро поощряли этим зельем и снисходительно относились к отчетности.

Заснули поздно. Одной рукой ученый обнимал Гвоздину, другой журнал.

Первый звонок последовал утром. Лена не пошевелилась, в такую рань из редакции звонить не могли. Воропаев протер глаза и тоскливо снял трубку. Беспокоили из института, где ученый получал скудную зарплату. В институте он почти не бывал, к чему коллеги и начальство относились вполне благосклонно. Воропаев создавал некое движение, отсутствие его приносило покой окружающим.

Орнитолог слушал фальцет зама по науке и смотрел на обнаженную грудь Гвоздиной, что розовела из-под распахнутой простыни.

В институте переполох, связанный со статьей… Созывается ученый совет…

Воропаев встал, оглядел комнату. Ученый совет. Люди, пиджаки, галстуки, а тут полы, застеленные бельем. Прикрытые занавески. Чашки от кофе, стакан от спирта, фужер от шампанского… В самых неподходящих местах… Оглядел Воропаев и части туалета любимой, живописно свисающие с книжных полок. Как перейти из этого мира в тот?

Словно отвечая на его мысли, Гвоздина потянулась и, услышав про ученый совет, стала опускать простыню от обнаженной груди все ниже и ниже. Делала она это медленно. По мере того, как перемещалась простыня, институт таял в сознании Воропаева… Любовь победила науку. Он решил совсем не идти в институт. Но Гвоздина надела очки и сказала:

– Надо работать!

С этого момента жизнь орнитолога стала входить в привычное русло. Он отбывал ученые советы. Вел с коллегами дискуссии. Сиживал в библиотеках. Гвоздина посещала редакцию. Дневные разлуки делали их встречи еще острее и желаннее.

Невероятные события, о которых далее пойдет речь, начались с телефонного звонка.

До появления Гвоздиной телефон в квартире ученого звонил крайне редко. Трепаться о пустяках Воропаев не любил, а о делах предпочитал говорить, видя глаза собеседника. Круг его знакомых ограничивался спецификой научного направления, ибо непосвященным проблемы орнитологии кажутся мелкими и смешными. Стоит ли доказывать, что сохранение на земле Алого Чижа важнее очередной бомбы? Сперва бомбу изобретают, тратя миллионы. После мучаются проблемой, как от нее избавиться – снова изводят миллионы. Но никому не приходит в голову, что процесс бездарен, поскольку занимаются им люди очень серьезные. Они ездят в дорогих лимузинах и звонят друг другу из личного автотранспорта через космос.

С приходом Гвоздиной звонки по телефону участились. Но Лена, к удовольствию любимого, использовала аппарат исключительно для передачи короткой информации и не вела длинных тягостных женских разговоров ни о чем, от которых у мужчин сводит скулы и сжимаются кулаки… Неприятная особенность звонков ей заключалась в их точном попадании на самые интимные моменты личной жизни. Когда Воропаев спрашивал Гвоздину, зачем она вообще в таких случаях снимает трубку, Лена отвечала, что звонят по ее просьбе, не реагировать – значит быть невежливой. Кроме того, и от помех в любви надо научиться получать удовольствие.

В тот вечер Гвоздина обещала задержаться. Причина столь редкого в совместной жизни возлюбленных эпизода крылась в дне рождения шефа редакции. Воропаева для приличия туда пригласили, но, понимая, что родному коллективу приятнее общаться без семейных придатков, он отказался. Отказался и не жалел, зная, что пришлось бы слушать хмельные разговоры о политике, смысле жизни и искусстве вперемежку с мелкими редакционными сплетнями.

Ближе к полуночи раздался звонок. Жан-Поль Мари из Франции представился орнитологом-любителем и сообщил Воропаеву, что знает, где в горах у Лазурного берега можно увидеть гнездовье Алого Чижа. Жан-Поль приглашал Воропаева устроить совместную экспедицию. Он предлагал воспользоваться его частным приглашением, чтобы бюрократы с двух сторон не тянули времени на согласование технических вопросов. Жан-Поль обещал взять на себя расходы по проживанию, питанию и финансированию экспедиции. Воропаеву оставалось только оплатить дорогу.

Когда вернулась Гвоздина, ученый поведал ей о фантастическом звонке, добавив, что считает сообщение бредовым, поскольку Алому Чижу нечего делать на юге Франции. Эта информация из области чудес, а в чудеса Воропаев не верит. Гвоздина, наоборот, пришла от известия в полный восторг, обругала любимого «поганым скептиком» и полезла в свой чемоданчик, который так и лежал за дверью с заморской биркой на ручке. Гвоздина извлекла с десяток цветных карточек. Среди экзотических пальм и кактусов она представала то дамой с конгресса, то русалкой. На одном из снимков Гвоздина красовалась в компании с важным бронзовым господином.