До свидания, Рим - Ники Пеллегрино Страница 21

В тот вечер мне не захотелось оставаться на вилле. Я лежала, зажатая между сестрами – ни пошевелиться, ни выспаться как следует. Но я была рада оказаться дома. В нашей квартирке все оставалось по-прежнему, и это вселяло уверенность. Правда, без меня некому было навести порядок: разобрать валяющиеся на туалетном столике украшения и флаконы с духами и аккуратно расставить мамины туфли под кроватью. Рядом с раковиной возвышалась груда немытой посуды, а грязное белье уже не влезало в корзину. Зато в остальном ничто не изменилось. И, конечно, не изменится. Я даже представить себе не могла, что когда-нибудь в этих двух комнатах будет жить кто-то другой.

Маму мой приход удивил, ведь я уже давно не бывала дома. Они с Розалиной обняли меня и расцеловали, а Кармела только стояла и молча смотрела – наверное, ждала очередных отговорок, почему я не устроила ей встречу с синьором Ланца. Мне постоянно приходилось изобретать что-то новое: Марио занят, плохо себя чувствует, я почти его не вижу, он в дурном настроении, да и вообще момент неподходящий. В тот день мне впервые не пришлось врать.

– Все кончено. Съемки отменили, – выпалила я, прежде чем сестра успела выплеснуть на меня свое негодование. – Похоже, студия собирается подать на синьора Ланца в суд.

– Что?

– А ты откуда знаешь, Серафина? – нахмурилась мама. – Ты что, сплетничаешь со слугами? Или подслушиваешь?

– Синьор и синьора ссорились, – принялась оправдываться я. – Кто угодно бы услышал, так они кричали.

– И что же теперь будет? – спросила Кармела, наморщив лоб.

– Не знаю. Возможно, Ланца уедут, вернутся в Америку. Пока рано об этом говорить.

В крушении своих надежд Кармела явно винила меня. Весь вечер она дулась, загородившись журналом, и упорно не желала со мной разговаривать. Оттаяла она, только когда мы стали ложиться спать.

– Что думаешь делать? – спросила она. – Поедешь утром на виллу Бадольо?

– Да, конечно. Я ведь все еще там работаю.

– Кто знает, надолго ли это, – холодно отозвалась Кармела. – Когда тебя выгонят, можешь вернуться домой, если хочешь. Розалина обрадуется – ей не хватает твоей пасты-э-фаджоли.

Я попыталась представить, как возвращаюсь к прежней жизни. Смогу ли я снова к ней приспособиться? И тут я ни с того ни с сего разозлилась на Кармелу.

– Тебя все равно не взяли бы в тот фильм! – резко бросила я. – Они уже выбрали другую – Луизу ди Мео, маленькую уличную певицу. Она – единственная девочка в Риме, с которой исполнит дуэт Марио Ланца.

Кармела прекрасно знала, кто такая Луиза ди Мео.

– Врешь! – потрясенно проговорила она. – Зачем ему Луиза ди Мео, когда он мог спеть со мной?

– Он предпочел ее. Теперь понимаешь, почему я не могла тебе помочь?

Я тут же пожалела о сказанном. Зачем было ей говорить? Съемки все равно отменили, и Луиза ди Мео никогда не исполнит дуэт с Марио Ланца. Пленка со сценой вечеринки пропадет зря, словно ничего и не было, и никто не увидит, как я покачиваюсь под проникновенное пение Марио.

– Я тебе не верю. – Кармела была убита горем. – Почему ты не сказала сразу? Зачем было кормить меня пустыми обещаниями?

– Ты так об этом мечтала, я не хотела тебя расстраивать… И потом, у нас все-таки оставался шанс, – добавила я. – Луиза ди Мео куда-то пропала, и я думала, что если ее не найдут…

– Разве ты не понимаешь, что натворила? Я столько времени потратила зря, а могла бы думать над новым планом! Я хочу стать певицей, и если мне не поможет Марио Ланца, значит, я найду кого-нибудь другого.

– Но кого?

– Вдруг у мамы есть подходящие знакомые? Все эти мужчины… у них наверняка должны быть связи…

– Кармела…

Ее слова пробудили во мне все прежние опасения.

– Если хочешь сказать, что я еще маленькая, то не трудись. Я могу казаться гораздо старше, когда захочу. И я готова на все, лишь бы не тратить время впустую.

Обычно Кармела шепталась со мной под одеялом, пока мы обе не засыпали. Но в ту ночь сестра была слишком зла на меня. Она отвернулась и зарылась лицом в подушку, оставив меня наедине с собственными мыслями.

Я с ужасом представляла, что ждет меня на вилле Бадольо: Бетти заперлась и не отвечает на стук, Марио сидит за бутылкой виски, дети словно с цепи сорвались, у гувернанток опускаются руки. Я не хотела возвращаться. Однако остаться дома тоже не могла: зеленое платье в белый горошек красноречиво напоминало о той жизни, которую мне придется тут вести. Оно висело на перекладине и словно ждало своего часа – часа, когда я решусь пойти по маминым стопам.

* * *

На следующее утро я отправилась по извилистым улочкам Трастевере к трамвайной остановке. Кармела процедила только: «До свидания», мама все еще спала. Мне было одиноко. Я не понимала, где мое место в жизни, и, в отличие от сестры, не знала даже, чего хочу.

И только кухня Пепе сулила уют и манила ароматами крепкого кофе и поджаристого хлеба. Сам повар готовил настоящее пиршество, отчего пребывал в необычайном оживлении. Вместе со съемками кончилась и диета синьора Ланца; теперь аппетит у нашего хозяина разыгрался не на шутку. Марио заказал Пепе американский завтрак: омлет с луком и сыром, нарезанный тонкими ломтиками жареный картофель с хрустящими краешками, запеченные в духовке мясистые шампиньоны, целую груду тостов и пирожных. Наверх подносы со всем этим великолепием нам пришлось нести вдвоем.

Бетти часто запиралась у себя в комнате. Сначала она вообще не притрагивалась к еде, хотя я оставляла поднос в коридоре перед дверью. Кофе с молоком остывал, хлеб черствел и плесневел, соус на пасте превращался в желе. Иногда я по десять минут стучала и звала ее по имени в надежде, что она все-таки откроет. Даже когда Бетти наконец начала меня впускать, то съедала лишь самую малость.

– Только успокоительное и стакан воды. Больше пока ничего не нужно, – еле слышно говорила она.

Чем меньше ела Бетти, тем сильнее налегал на еду и вино Марио, тупея от обжорства и пьянства. Они оба словно задались целью себя погубить, и наблюдать за этим было невыносимо. День ото дня ничего не менялось, и я все чаще вспоминала, как они стояли у окна поезда и махали толпе, когда приехали в Рим. Что подумали бы собравшиеся на платформе люди, если бы увидели их сейчас? Наверное, не поверили бы своим глазам. Да мне и самой верилось с трудом.

Я подолгу обсуждала хозяев с Пепе, пытаясь понять, что с ними происходит.

– Ничего подобного раньше не видел, – признался повар. – Сначала он отказывается есть, а теперь убивает себя едой: постоянно требует что-нибудь жареное, пиццу, пасту, огромные куски мяса и бутерброды с толстенным слоем масла, да еще и запивает не одной бутылкой вина. Ему все равно, что жевать и глотать, лишь бы было много. Разве можно так есть? Он набивает живот, даже не заботясь о вкусе, а потом заваливается спать, и его не добудиться.