Перистая Женщина, или Колдунная Владычица джунглей - Амос Тутуола Страница 21

А я, значит, сидел под замком в караульном помещении и размышлял, нельзя ли украсть из дворца часть алмазов для доставки их потом ко мне домой. Но вечером, часов, наверно, около семи, когда Богиня удалилась в свои покои для отдыха и все ее придворные тоже ушли отдыхать, а я по-прежнему размышлял, как бы мне удрать из города, прихвативши побольше алмазов, одна прекрасная дама из придворных Богини явилась к двери караульного помещения. Она просунула в щель свою прекрасную тонкую руку, и она принялась утешительно меня ласкать. Она спросила, где я живу, и я рассказал ей про свою деревню. Она хотела меня успокоить, и она успокоительно разговаривала со мной, пока наши разговоры не развеяли мой страх. А когда дама заметила, что я спокойно отвечаю на все ее вопросы, она открыла мне, что спасительный верблюд с провизией – орехами, бананами, ямсом и проч. – приходил от нее. Она сказала, что заметила меня еще в море, среди волн, и видела потом, как я был выброшен волнами на берег. Звали ее Сэла, и она служила у Богини алмазов главной помощницей старшего придворного распорядителя.

Пока мы разговаривали, настало время, когда возвращался после отдыха во дворец придворный распорядитель, и Сэла поспешно ушла. На другое утро она опять принесла мне спрятанную под одеждой еду, и я успел сердечно поблагодарить ее, хотя она очень торопилась, опасаясь, как бы другие придворные не заподозрили ее в милосердии ко мне. Вскоре я убедился, что она любит меня заинтересованно и великодушно, а поэтому радостно и откровенно разговаривал с ней, когда бы она ко мне ни пришла. Меня до изумления поражала встреча с такой прекрасной дамой в этом дальнем Нагорном городе, где жили люди совсем иного вида, чем я. А прекрасная дама, Сэла, была такой доброй, что, навещая меня, всякий раз приносила мне еду для подкрепления моих жизненных сил. Я и выжил-то исключительно благодаря ей – ведь главное благо, в виде пропитания, дарила мне она, – потому что Алмазная богиня даже ни разу не поинтересовалась, ем я или нет.

И вот однажды я спросил Сэлу – дрожащим голосом и до безумия боязливо, – не согласится ли она стать моей женой. Мне было страшно, что она именно не согласится, или разгневается. Но, поскольку у нее давно уже зародилась надежда на мое предложение о нашей женитьбе, она в то же мгновение и с радостью согласилась стать моей женой, хотя сразу же открыла мне, что у них в городе это невозможно – из-за мстительной жестокости Алмазной богини, которая решила меня казнить. Она (Богиня алмазов) безжалостно убивала всех, кто приходил к ней в город за помощью после крушения на море. Она казнила их как правонарушителей, или вторженцев в ее владения.

А меня она призвала на суд после пятимесячного заключения. Но поскольку в тот день решалось очень много судебных дел, то мое дело Богиня отложила еще на один месяц. Это ничуть меня, конечно, не успокоило – ведь, по намекам Сэлы, мне, как вторженцу, была уготована смертная казнь, – и вот я предложил ей, когда она принесла очередной раз еду, убежать ночью из Нагорного города ко мне в деревню: для спасения моей жизни от казни и нашей женитьбы. Она согласилась, но предупредила меня, что это очень рискованно, поскольку Богиня алмазов никогда не разрешала своим придворным дамам выходить замуж – тем более за мужчин из заморских деревень.

Так или эдак, а вечером Сэла упаковала множество алмазов и спрятала их в глубокую яму возле дворца. Она привязала могучего и скороходного верблюда к дереву рядом с ямой, а около двенадцати часов пополуночи, заметивши, что никого из придворных вокруг нет, разбудила меня в караульном помещении, отомкнула дверь и выпустила наружу. Я отправился в комнату с алмазными панелями, и я выломал одну большую панель, и я отломал голову у одного из трех алмазных мужчин, которые вместе с алмазными женщинами стояли в этой комнате для поклонения им жителями Нагорного города как божествам. Потом, привязавши к алмазной голове веревку, я повесил ее (алмазную голову) на левое плечо, а панель положил в охотничью сумку, которая висела у меня, с ружьем и кинжалом, на правом плече. После этого Сэла запаслась лампой, горевшей при входе в святилищный дворец…

…И мы бесшумно подошли к яме, где Сэла спрятала упакованные алмазы. Когда пакет с алмазами, моя охотничья сумка, тоже с алмазами, и ружье были надежно укреплены на спине у верблюда, мы, без всяких промедлений, сели на него – Сэла, с лампой в руках и как знающая дорогу, впереди, а я, с кинжалом и алмазной головой на левом плече, позади. И верблюд быстро вывез нас из Нагорного города.

Он вывез нас из города, и мы зажгли лампу, потому что за городской стеной сразу же стало темно. Сэла повесила лампу верблюду на шею, и она (лампа) освещала нам путь, пока мы спускались галопом с горы. А из города мы выехали так осторожно и бесшумно, что ни один горожанин не пробудился от сна. Но хотя верблюд мчался галопом, или что было мочи, рассвет застал нас на склоне горы, потому что множество помех в виде глубоких ям, иззубренных скал, поваленных деревьев и проч. беспрестанно препятствовало нашему продвижению вперед. Мы ехали гораздо медленней, чем нам хотелось.

А около трех часов пополуночи начался очень крутой спуск. Он был такой крутой, что мы за несколько минут много раз невольно катились вместе с верблюдом кувырком футов по двадцать пять, да еще и натыкались на поваленные деревья, проваливались в глубокие ямы и обдирались об острые скалы. Притом – и это тоже была великая помеха – за нами беспрестанно охотились то дикие звери вроде волков, тигров, львов и проч., то ползучие твари наподобие змей. Но мы по-прежнему отважно галопировали к подножию горы во всю верблюжью прыть…

…Хотя бесчисленные помехи на нашем пути превратились постепенно в такие гибельные препятствия, что я стал проклинать себя за попытку скрыться из Нагорного города. Если бы мне было заранее известно обо всех смертельных опасностях на склоне горы, то я добровольно предался бы воле Алмазной богини, которая собиралась меня убить. Проклиная себя, я в то же время зорко примечал, что к нам со всех сторон мчатся волки, львы и тигры, чтобы зверски нас прикончить, или сожрать. Уверившись в их кровожадных намерениях, я схватился за ружье и начал метко пристреливать рычащих волков до смерти для спасения нашей жизни от львов и тигров, которые, возможно, задержались бы над пристреленными телами волков, чтобы подкрепиться. По счастью, львы и тигры не обманули моих ожиданий и, наевшись волчьей убоины, оставили нас в покое.

А мы продолжали спускаться. И вдруг услышали устрашающий вопль с вершины горы. И увидели, поднявши голову, Алмазную богиню на стенной башне – очень, правда, маленькую, потому что очень далеко. Но мы ей тоже были видны, и она громко прокричала:

– Верни мне Сэлу! Верни мне мои алмазы!

Я-то, конечно, ничего подобного не сделал, и мы еще быстрей поехали вниз. Мы, значит, еще быстрей поехали вниз, а Богиня угрожающе завопила нам вслед:

– Верни мне Сэлу, или я пошлю за ней к тебе в деревню своих воинов – но тогда уж на вас обрушатся величайшие бедствия!

В ответ на столь воинственную угрозу и пока богиня сварливо кричала о чем-то еще, я уже хотел было отослать к ней Сэлу и пуститься наутек в одиночку, но Сэла мудро присоветовала мне продолжать наш совместный побег. И к трем часам пополуночи мы спустились к морю. Мы спустились к морю, слезли с верблюда, разгрузили его от наших припасов и поели – потому что не ели с тех пор, как удрали из города, – а потом накормили верблюда и часа два сидели на берегу в надежде увидеть лодку. По счастью, она вскоре появилась – большая и со многими гребцами. Мы призывно замахали руками, и гребцы причалили к берегу.