Агнец - Кристофер Мур Страница 21

Солдат вдруг покачнулся, начал было оседать на землю, но взял себя в руки.

— В голове немного шумит. Прошлой ночью на меня было совершено нападение, господин, там, где строят дом этому греку. Вот, он там тоже был. — Солдат показал на меня. — И этот. — Он показал на Джошуа. — И эта маленькая девочка.

— На тебя напали эти сопляки?

За спиной я услышал быстрое шарканье.

— Нет, не они, а вон тот человек.

Солдат показал на Иеремию: тот озирался, как загнанный зверь. Всех так заинтересовало чудо — говорящий труп, — что люди будто примерзли к месту. Убийца никак не мог протолкнуться меж ними.

— Арестовать его! — скомандовал Юстус, но и солдат воскресение сослуживца пригвоздило к земле.

— Я теперь что-то припоминаю, — сообщил мертвый солдат. — Меня действительно били ножом.

Не сумев выбраться из толпы, Иеремия развернулся к своему обличителю и выхватил из-под рубахи клинок. Солдаты мгновенно вышли из транса и, оголив мечи, принялись с разных сторон подступать к убийце.

При виде клинка толпа расселась: Иеремии оставался только один путь — к нам.

— Нет господина, кроме Господа! — крикнул он и тремя огромными скачками надвинулся на нас, занеся нож над головой. Я прыгнул на Мэгги и Джошуа, надеясь прикрыть их собой, но резкой боли от клинка между лопатками ощутить не успел: убийца завопил, потом хрюкнул, потом долго застонал, а потом с жалким взвизгом у него в легких кончился воздух.

Я перекатился на спину и увидел, что короткий меч Гая Юстуса Галльского по самую рукоятку вошел в солнечное сплетение Иеремии. Убийца выронил нож — стоял и смотрел на руку римлянина, сжимавшую меч, будто зрелище его как-то оскорбляло. Затем рухнул на колени. Юстус выдернул меч и отер лезвие о рубаху Иеремии. После чего шагнул назад, и лишившийся опоры убийца повалился наземь.

— Это был он, — произнес мертвый солдат. — Сволочь. Меня зарезал. — И он брякнулся лицом вперед рядом со своим убийцей и затих.

— Гораздо лучше, чем в прошлый раз, Джош, — сказал я.

— Да, гораздо лучше, — подтвердила Мэгги. — И ходил, и говорил. Здорово ты его завел.

— Я хорошо себя чувствовал, уверенно. Однако постаралась вся команда, — ответил Джошуа. — Мне бы не удался этот проект, если бы все не вложили в него душу, включая Господа Бога.

У себя на щеке я почувствовал что-то острое. Кончиком меча Юстус поворачивал мою голову к каменному пенису Аполлона, что валялся в грязи рядом с двумя телами.

— А ты все-таки не хочешь мне объяснить, как такое могло случиться?

— Сифилис? — предположил я.

— От сифилиса бывает, — поддакнула Мэгги. — Отгнивает начисто.

— А ты откуда знаешь? — удивился Джош.

— Догадалась. Как хорошо, что все кончилось. Юстус вздохнул и уронил руку с мечом.

— Идите домой. Все. По приказу Гая Юстуса Галльского, младшего командира Шестого Легиона, командира Третьей и Четвертой Центурий, действующего от имени и по поручению Императора Тиберия и Римской Империи, вы сейчас обязаны разойтись по домам и не совершать никакой жути, пока я хорошенько не напьюсь, а потом не отосплюсь несколько дней.

— Так ты отпустишь Иосифа? — спросила Мэгги.

— Он в казарме. Забирайте его и ведите домой.

— Аминь, — сказал Джошуа.

— Semper fido, — добавил я на латыни.

Иуда, младший братец Джошуа, — к тому времени ему уже исполнилось семь — носился вокруг римских казарм с воплями «Отпусти народ мой! Отпусти народ мой!», пока совсем не охрип. (Чуть раньше он окончательно решил стать Моисеем, когда вырастет, — только таким, чтобы проникнуть в Землю обетованную. Верхом на пони.) Но, как выяснилось, Иосиф уже дожидался нас у врат Венеры. Выглядел он слегка попутавшим, но в остальном невредимым.

— Люди брешут или покойник разговаривал? — спросил он.

Мария была в полном восторге:

— Да, и еще ходил! И показал на своего убийцу — а потом опять умер.

— Извини, — сказал Джошуа. — Я хотел, чтобы он пожил дольше, но он продержался всего минуту.

Иосиф нахмурился:

— Все видели, что ты сделал, Джошуа?

— Они не знали, что это я, но видели все.

— Я всех отвлек своей великолепной погребальной песнью, — похвастался я.

— Тебе нельзя так собой рисковать, — сказал Иосиф Джошу. — Время еще не поспело.

— Если не ради спасения отца, то когда?

— Я не отец тебе, — улыбнулся Иосиф.

— Отец… — Джошуа вздохнул и опустил голову.

— Но не господин тебе. — Иосиф уже совсем откровенно ухмылялся.

— Наверное, нет, — ответил Джошуа.

— Тебе не стоило волноваться, Иосиф, — сказал я. — Если бы римляне тебя убили, я бы очень хорошо заботился о Марии и детишках.

Мэгги ущипнула меня за руку.

— Значит, я спокоен, — ответил Иосиф.

По дороге в Назарет мы с Мэгги шли в нескольких шагах за Иосифом и его семейством. Родичи Мэгги так расстроились от того, что приключилось с Иеремией, что даже не заметили ее исчезновения.

— А он намного сильнее, чем в прошлый раз, — сказала Мэгги.

— Не беспокойся, завтра у него опять снесет крышу: «Ох, у меня все вышло неправильно. Ох, моя вера недостаточно крепка. Ох, я недостоин своей миссии». Да с ним невозможно будет рядом стоять целую неделю. Нам еще повезет, если он в молитвах будет делать перерывы на обед.

— Не надо над ним смеяться. Он очень старается.

— Тебе легко говорить. Тебе же не придется тусоваться с деревенским дурачком, пока Джош не оправится.

— Но неужели тебя не трогает, кто он? И что он?

— А толку-то? Если б я постоянно нежился в лучах его святости, кто бы о нем заботился? Кто бы за него врал и жульничал? Мэгги, даже Джош не может все время думать о том, кто он такой.

— А я о нем все время думаю. И молюсь за него все время.

— Правда? А за меня ты молишься?

— Один раз я упомянула тебя в своих молитвах.

— Да? Как?

— Я попросила Господа помочь тебе перестать быть таким остолопом, чтобы ты получше присматривал за Джошуа.

— Ты имела в виду остолопа в таком привлекательном смысле, да?

— Конечно.