Что мы знаем друг о друге - Джеймс Гулд-Борн Страница 21

— Очень мило с твоей стороны, Редж, но на самом деле я уже…

Договорить он не успел: появился Чарли с пинтой пива для Дэнни и цветастым напитком, в котором плавал маленький бумажный зонтик, пестрая изогнутая соломинка и вишенка; край стакана украшал кусочек ананаса. Все вместе напоминало не коктейль, а скорее дешевую путевку на курорт в Испании.

Редж чокнулся с Дэнни.

— Обожаю хорошую пина-коладу. — Домовладелец облизал шершавым языком губы и принялся потягивать коктейль. — Мало кто знает, но секрет хорошей пина-колады — в кокосе. Не так ли, Дент?

Верзила кивнул, как заправский эксперт в этой области.

— Видишь ли, большинство используют кокосовое молоко, но в настоящую пина-коладу добавляют «Коко Лопес». Это такая штука из Пуэрто-Рико, тут ее сложно найти, но Чарли специально ее закупает. Вот настолько он хорош.

Редж сделал еще глоток, а Дэнни тем временем пытался понять, к чему он клонит.

— Напоминает о днях моей молодости, — сказал Редж с легкой ностальгией. — О том, как я сидел на солнышке у воды, пялился на девчонок.

— В Пуэрто-Рико? — удивился Дэнни. Он думал, Редж никогда не уезжал дальше пригорода, не говоря уже про Сан-Хуан.

— В Брайтоне, Дэн. Не тормози.

— В Брайтоне. Точно.

— Хотя тогда там было похоже на Пуэрто-Рико, если тусоваться в правильной компании.

Редж взял ананас и шумно обсосал мякоть.

— Я тебе рассказывал, почему хожу на костылях, Дэниэл? — спросил он.

— Нет, Редж. — Дэнни прикрыл руками колени, опасаясь, что Редж продемонстрирует прямо на нем.

— Все из-за надувного за́мка.

Дэнни кивнул, но через мгновение нахмурился.

— Ты упал с батута? В виде замка? — уточнил он.

— Нет, тупица. Не упал. Я был хозяином надувного замка.

— Да. Извини. Я подумал…

— Он назывался Буги-Замок. Знаю, дурацкое название, но на дворе были семидесятые. Вся эта модная музыка, буги-вуги. Короче, рядом с пляжем была площадь со всей этой ярмарочной ерундой. Ну, знаешь, когда сбиваешь кокосовые орехи, катаешься на машинках, лопаешь сахарную вату и всякое такое. Сейчас все это дело снесли, но тогда место пользовалось популярностью.

Редж вытащил из коктейля зонтик и облизнул ножку, а потом принялся ковыряться ею во рту, как зубочисткой.

— Ярмарка принадлежала Гарри Макгуайру. Тот еще был подлец. Огромный цыган — ну, знаешь такой типаж: золотые зубы, все пальцы в перстнях. Хотя, если подумать, прямо как у меня. — Он вытянул руки, демонстрируя безвкусную коллекцию колец, печаток и тому подобного. На одном из украшений были выбиты инициалы Гарри Макгуайра.

Дэнни притворился, будто с восхищением рассматривает все это неправедно нажитое богатство.

— Я снял у старины Гарри участок: чудесное местечко между машинками и каруселью. Оно находилось прямо у входа, и все посетители проходили мимо по пути на ярмарку или обратно. Хорошая новость для меня и плохая — для родителей, ибо нет в мире ребенка, который мог бы проследовать мимо батута, не захотев на нем поскакать. Аренда влетела мне в копеечку, но уже в первый месяц я зашибал столько, что мог бы заплатить за год вперед, если бы повел себя умнее. Правда, я в свои двадцать любил повеселиться, а денег у меня было больше, чем мозгов, и я поступил так же, как и любой молодой балбес на моем месте: пошел и все спустил. Послушай, Дэн: июнь 74-го был улетным. Никогда у меня такого не случалось, ни до, ни после.

Редж помешал коктейль соломинкой и улыбнулся напитку, словно поднял со дна давно забытые воспоминания.

— Конечно, знай я, что вот-вот наступит самое паршивое лето от начала времен, отложил бы немного на черный день — точнее, как выяснилось, на черный сезон. Газетчики окрестили эту заразу «Диким дрезденским дождем». Черт знает, почему дрезденским. Думаю, им просто хотелось свалить все на Германию. Тогда еще было модно ненавидеть фрицев. Даже немецкую овчарку нельзя было назвать немецкой, чтобы тебя не заподозрили в симпатиях к нацистам. Приходилось говорить «эльзасская», как будто симпатизировать французам — лучше. Короче, в июне стояла страшная жара, но потом наступил июль — и полило как из ведра. Ну, пока рано волноваться, подумал я, постепенно тучи разойдутся. Но вот уже наступил август, а чертов ливень и не думал утихать. Затем внезапно наступил сентябрь, и угадай что?

— Все еще лило? — предположил Дэнни.

— Все еще лило. Перестало, только когда осень была уже в самом разгаре, а я — в долгах по самые яйца. Видишь ли, другим аттракционам непогода не мешала: у одних крыша, у других — брезент, а вот мой замок с открытым верхом быстро превратился в бассейн, вроде таких, где обычно ловят резиновых уточек — вот только утки там плавали настоящие. Шли дни — ни одного клиента. Ну, кроме того паренька, Рикки. Странный был пацан: кусался, как бешеная макака. Однажды я застукал его, когда он пытался прогрызть в батуте дырку. Пришлось лупить парня по голове его же ботинком, пока не отцепился.

Домовладелец выловил из стакана вишенку и бросил в рот. Дэнни поморщился, услышав хруст, но Редж просто разгрыз ядро, как крокодил — кость. Мо как-то рассказывал, что в вишневых косточках содержится вещество, которое в организме человека превращается в цианистый калий, но Дэнни решил не говорить об этом Реджу.

— Пардон, на чем я остановился? — прищурился тот.

— Мальчик — бешеная макака, — подсказал Дэнни.

— Нет, до этого. Ах да! Каждую неделю Гарри приходил за арендной платой, и я отдавал ему все, что мог наскрести, обещая рассчитаться полностью через семь дней. Но мне никогда не удавалось накопить всю сумму, а проценты капали, и это ничуть не облегчало мне жизнь. Долг рос как снежный ком. Клиент не шел, и я терял деньги; я не платил, и Гарри лишался прибыли. Ни он, ни я — да даже чертовы немцы не были виноваты. Простое невезение. Вот так паршиво все сложилось. К тому же мы не подписывали договор, и я не удивился, когда Гарри решил выкинуть меня с ярмарки. Не удивился и тогда, когда он вознамерился присвоить замок в счет долга. Он стоил как минимум втрое дороже, но я уже на все махнул рукой; просто хотел покончить с этим и сказал себе: пусть забирает. Однако одно меня удивило — хотя с чего бы, если подумать: Гарри решил, что мой батут не стоит даже половины суммы, которую я за него отдал, а значит, я все еще должен ему адову прорву денег — а их у меня не было. И он это знал. Вот почему он так поступил: в мире было всего одно занятие, которое Гарри любил больше, чем грести наличные лопатой, — ломать кости. Дэн, смотрел «Мизери» ^[9]?

Дэнни кивнул.

— Вот было примерно как там, только вместо Кэти Бейтс — Гарри, а вместо кровати — бильярдный стол ^[10]. Четверо сыновей Гарри держали меня, еще семеро смотрели. Не знаю, где находились остальные трое. Гарри взял кувалду — такими обычно забивали колышки для палаток — и размахивал ею, пока мои ноги не повисли, как два пакета с ломаным печеньем. Только тогда он сказал, что мы в расчете.