Рейс на Катар (сборник) - Николай Мамаев Страница 20

В помещении с импровизированной сценой в центре было очень душно. За кафедрой стоял неряшливого вида молодой человек и декламировал, водя глазами по листку с подготовленными стихами. Зал вмещал человек тридцать-сорок и практически был битком набит. Кто-то сидел на табуретах, внимательно слушая оратора, несколько человек устроили перекур у приоткрытых для этой цели окон, другие вполголоса беседовали между собой. У двери были расставлены сохнувшие зонты.

И тихо прошепчу в ответ

Одно лишь только слово: НЕТ! —

закончил выступающий под редкие аплодисменты скорее всего приглашенных для поддержки друзей. Несколько человек привстали со своих стульев, благодаря тем самым автора за его безвкусные сырые стихи. Молодой человек спустился по трем деревянным ступенькам и направился перекурить к окну.

Нежин, засунув руки в карманы пальто, наблюдал за происходящим невдалеке от выхода. Он искал глазами того, кто, по его мнению, мог бы сойти за Константина Нечаева.

Тем временем за кафедру взошел тучный господин средних лет. Среди остальных он выделялся возрастом: большинство здешней публики составляла молодежь. Тучный господин откашлялся, после чего монотонным голосом приступил к чтению отрывка из недавно сочиненного рассказа. Слова лились бессмысленным потоком из его большого рта с пухлыми губами: «Штукатур не отрывался от своего занятия он не обращал на нее внимания луна освещала задний двор дома не хуже любого фонаря». Наконец кто-то не выдержал: «Потемкин, про фонарь же было в прошлый раз!»

Еще кто-то не сдержался и прыснул. Смешок поддержала девушка в коротком голубом платье. Потемкин решил продолжить, но местный остряк демонстративно громко зевнул и зал взорвался хохотом.

– На этом заканчивается четвертая глава, – резюмировал Потемкин, стуча пальцем по тонкой тетрадочке перед собой, – в следующий раз…

– В следующий раз будет пятая, заключительная, на страницу, – оборвал его лысеющий молодой человек у столика с лимонадом.

– Хорошо если бы все закончилось на этой! – выкрикнул слушатель из глубины зала.

Покрасневший Потемкин закрыл тетрадь и, не поднимая глаз, сошел со сцены. Тем не менее раздались подбадривающие аплодисменты, кто-то дружески похлопал сочинителя по спине. Потемкин многозначительно улыбнулся в ответ и уселся на табурет у стены. Как выяснилось позднее, в свои сорок семь он начал работать над первым произведением, уволившись с должности главного бухгалтера, чтобы ничто не отвлекало от написания книги. Ходили слухи, что из-за этого от него ушла жена.

После Потемкина было еще несколько выступающих: болезненно худой юноша с безжизненными стихами о любви, молодой человек, зачитавший отрывок из повести с довольно-таки захватывающим сюжетом. Но больше всего Нежину запомнилась та самая девушка в голубом коротком платье, Анна Штокманн, прочитавшая прекрасные строки своего эссе о потерянном детстве и безнадежно утекающем времени. По окончании ее выступления растрогавшийся зал разразился рукоплесканиями. Мужчина в рубашке с короткими рукавами преподнес Анне огромный букет цветов.

Больше всего растрогалась от всего этого она сама, стоя за кафедрой и едва сдерживая внезапно подступившие слезы. Полтора года тому назад Анна потеряла обоих родителей, которые разбились в авиакатастрофе на обратном пути в Рошаль. Старики прилетали отпраздновать ее двадцатисемилетие.

Начался перерыв. Кто-то ринулся в сторону стола с лимонадом и бутербродами, кто-то рисковый вышел перекурить на улицу. За окнами стало совсем темно и громыхало, вспышки молнии время от времени рассекали густой мрак грозового неба. Нежин опустил в рот ломтик обветренного сыра и посмотрел на часы: начало восьмого. Слева от него в носовой платок шумно сморкался Потемкин. Нежин решил воспользоваться случаем.

– Скажите, – обратился он к чудаку, – должно быть, Нечаев выступал в самом начале? Дело в том, что я немного опоздал…

– Нечаев? Нет, он еще даже не подъехал, – Потемкин поднял на него грустные голубые глаза и улыбнулся. – Не терпится поскорее его увидеть, так?

– В общем, да, так, – без тени лукавства ответил Нежин.

– Этот перерыв как раз ради него и сделан. Нечаев задерживается. Большинство здесь присутствующих собрались исключительно ради того, чтобы увидеть Нечаева, а если благоприятно сойдутся звезды, то еще и услышать.

– В этом не приходится сомневаться! Я как раз недавно прочитал «Героя Мадрида» и…

– «Юпитера», – кивая, закончил за него Потемкин. – Да, потрясающие повести! Не то что мое кошмарное сочинительство, – он снова опустил глаза в пол.

– Ну что вы! Вы выступили совсем даже неплохо, – соврал Нежин в попытке приободрить вновь раскисшего Потемкина.

– Выступил – возможно. Хотя вряд ли, сами слышали, как потешался зал. Но моя писанина точно никуда не годится.

– Ну, у вас все еще впереди! Ведь, как я понимаю, это все-таки ваш первый подобный опыт, – бросил Нежин, мгновением позже осознав, какую несет чушь.

Потемкин расхохотался до слез:

– Впереди… Ну вы сказали тоже! Мне сорок семь! А в декабре исполнится сорок восемь. Дай бог, если я вообще закончу когда-нибудь «Весенний шепот»! Я ведь хочу его еще и опубликовать, на свои сбережения, разумеется. Хотя бы просто для того, чтобы поставить книгу на полку и любоваться своей фамилией и инициалами на корешке, понимаете, о чем я?

Нежин прекрасно понимал.

– Знаете, а я однажды точно так же издал свой сборник коротких рассказов, – начал было он, но вовремя остановился. От мысли, что судьба свела его с таким же, как он, неудачником, Нежин на мгновение ощутил себя Потемкиным – жалким бедолагой со свисающим над поясом брюхом, поедающим бутерброд с колбасой, обильно сдобренный толстой прослойкой маргарина. Было нечто катастрофическое в том факте, что их с Потемкиным могло что-то объединять.

– Говорят, сейчас Нечаев работает над новым романом, – пропустив мимо ушей слова Нежина, добавил толстяк.

– Да, это действительно очень интересно, – откуда-то с другой планеты отозвался Нежин.

Потемкин одобрительно кивнул и отправил в рот очередной бутерброд.

Перерыв подходил к концу. Часть присутствующих уже расселась по своим местам, кто-то еще вполголоса переговаривался. Очередной бородатый талант взошел за кафедру и, откашлявшись, приступил к чтению стихов.

С улицы послышался звук паркуемого автомобиля. Заскучавшая публика заметно оживилась. Входная деревянная дверь, чуть скрипнув, отворилась, и в помещение вошел невысокого роста молодой человек в дафлкоте в сопровождении другого – долговязого, с зонтом. Несмотря на то что оба старались как можно незаметнее расположиться на свободных местах прямо у входной двери, внимание всей публики было обращено на них. Одни перешептывались, с любопытством разглядывая только что прибывших, другие просто улыбались им, третьи протискивались к двери, чтобы поприветствовать или пожать вошедшим руку. Бесцеремонно прерванный бородач, поймав одобрительный взгляд Нечаева, заметно воодушевился и продолжил свое выступление после затянувшейся паузы. Нечаев, скрестив на груди руки, с неподдельным интересом слушал его, изредка перешептываясь со своим спутником. Стоявший неподалеку Нежин не отрывал от них глаз.