Святые грешники - Александр Лапин Страница 20

Тут Дубравин вспомнил, как десять лет назад приезжал в его деревеньку седобородый, грузный, очень интеллигентный митрополит Амвросий. Как на клиросе пел душевно хор. И он не мог удержать слез, которые душили его во время этого праздничного действа по освящению восстановленного им с односельчанами храма. Тогда он получил первую церковную награду за труды. Медаль имени святого Митрофания. Да и с митрополитом они виделись не раз. То на рождественском благотворительном обеде. То во время празднования именин Его Святейшества. Не чужой вроде он человек. А вот обычного, человеческого в этой совместной работе Александру не хватает. Вот сейчас отписал бы просто, собственной рукой — два-три слова. И он бы, наверное, порадовался. А так… Хорошая бумага. Гладкая…

«Надо встретиться! — решил он для себя. — Тем более есть повод поговорить. Церковь так и стоит наша. Действует от случая к случаю. От праздника к празднику. Не так я себе это представлял, когда мы ее восстанавливали».

По молодости и некоторой наивности своей души Дубравин думал, что вот восстановят они церковь, найдут священника и заживет приход полной жизнью. Поселит он батюшку в дом, который купил специально для этого в Луговом. Будут они после служб попивать вместе чаи. Беседовать о высоком. О Христе. О душе. И закипит у них в этом дальнем уголке Русской земли новая жизнь. Сплотятся люди вокруг батюшки и церкви. Начнут просветляться. Возродят общинную жизнь.

Но все это как-то почему-то не сбывалось. Сначала они нашли священника, но тот отказался ехать в дальний приход, хотя Дубравин обещал ему достойную зарплату. Второго — из бывших военных — почему-то не утвердил митрополит.

Сегодня Дубравин подумал, что он чего-то не понимает в духовной жизни. Или в устройстве церкви… И решил сам сходить к митрополиту. Чтобы дал им хорошего попа.

* * *

В назначенный час его зеленый «крокодил» подъехал к крыльцу резиденции митрополита. И остановился у крыльца. Резиденция была симпатичным особнячком на территории монастыря.

Дубравин соколом взлетел по ступенькам. И оказался в приемной-предбаннике, где сидел миловидный молодой человек в добротной черной рясе и с аккуратно расчесанными на прямой пробор волосами. Дубравин привык видеть духовенство обычно бородатым. Поэтому вид этакого молоденького ангелочка несколько удивил его. И даже слегка озадачил. Но он с собой справился. И спросил:

— А владыка на месте? Мне назначена аудиенция.

Пришел черед удивляться секретарю. Ломким юношеским голосом он ответствовал:

— Владыка в отъезде! И вроде бы он никого не ждет!

Дубравин уточнил, что владыке звонила Сорокаумова. И ему назначено именно на двенадцать часов.

Юный послушник или семинарист (Дубравин так этого и не понял) стал звонить куда-то по телефону. Уточнять ход событий.

А Дубравин уселся в удобное кресло. И стал ждать, размышляя, о чем бы ему еще хотелось поговорить с владыкой, если можно так сказать, по душам.

«Конечно, деревенская церковь — в первую очередь. Второй вопрос — как совместить душевное совершенствование с этой мирской жизнью в бизнесе. С этими постоянными стычками, склоками, которые разъедают душу, не дают установиться так необходимому спокойствию, душевной благодати, к которой, собственно говоря, и должны стремиться истинно верующие во Христа люди».

Был и еще один повод для постоянно грызущей его душевной тревоги и напряжения — дела семейные.

Дубравин давно фактически жил здесь, в области. У него была новая семья, дочка. А вот с разводом до сих пор ничего не решилось.

Причин было несколько. Во-первых, не знал, как сложится его здешняя жизнь с Людой. Как говорится, не зная броду — не суйся в воду. А потом — дети. Как их оставить, если они еще не встали на крыло. И приходилось им помогать. В подростковом возрасте такие вещи, как развод родителей, да еще и с «битьем посуды», просто так не проходят. Поэтому он ждал, когда уж они оперятся.

А еще ему было жалко Татьяну. Она так боится жизни, никогда не работала в условиях новой России. Но и вечно тянуться такая история не могла.

Поэтому, обращаясь к владыке, Дубравин в глубине души надеялся еще и на совет. И кто, как не человек такой высокой духовности и признанного авторитета, может дать его.

Время шло. И наконец в приемной началось движение. Заглянул в дверь суровый чернец с огненными глазами. Зазвучали в соседних комнатах голоса. Секретарь весь подобрался, напружинился.

Во дворе заурчал мотор автомобиля. Послышались шаги. И на пороге появился сам Амвросий. В обычной рясе и шапочке-скуфейке он не казался сегодня таким важным и осанистым, как на разного рода официальных мероприятиях и богослужениях. Его раскрасневшееся лицо с седеющей бородой отдавало таким розовым, сияющим светом, что Дубравин невольно подумал: «Есть в нем что-то детское, слегка наивное! Вот что дает внутренний покой. И благодать. Вот и хорошо! Такой человек быстрее поймет мои заботы!»

Прошли в кабинет. Он у митрополита был побольше, чем у Дубравина. И обставлен весьма солидно. Особенно удивили Александра колонны в углу. Часы в рост человека. Дубовая мебель светлых тонов. На стенах портреты патриарха. И иконы в хороших, а некоторые и в дорогих окладах.

Судя по всему, резиденция раньше была каким-то дворянским гнездом средней руки. И тут, где теперь кабинет иерарха церкви, была либо небольшая гостиная, либо танцевальная зала.

Разговор сразу пошел деловой:

— Ну, как дела, Александр Алексеевич?

Дубравин, стараясь особо не вдаваться в долгие подробности, начал рассказывать о работе «Трезвого дела»:

— Хорошо, владыка. На первом этапе мы запустились в основном в прессе. Начали выявлять факты продажи спиртного детям и подросткам. И по каждому факту давали публикации в прессе. Я сам начал вести передачу на телевидении, посвященную этому вопросу. Теперь же нам надо переходить от количества к качеству…

Митрополит внимательно слушал Дубравина, периодически поглядывая на него поверх очков и, видимо, пытаясь что-то понять в сидящем перед ним человеке. А Дубравин как-то так незаметно перешел к основному, за чем пришел:

— Но у нас есть проблема, которую мы сами без вашей помощи решить никак не можем. Речь идет о нашей церкви в Луговом. К сожалению, не удается запустить ее в работу. Нам нужен постоянный священник. Чтобы хотя бы служил еженедельно. А лучше всего такого, который бы жил там.

И понимая, что священник — живой человек, добавил, как бы извиняясь за такую прозу жизни:

— Мы, владыка, ему уже и дом приготовили в деревне. С участком. И зарплату ему положим достойную, чтобы не бедствовал. Хотелось бы, чтобы человек был, как говорится, с душой. Болел за дело.

Амвросий согласно и одновременно начальственно закивал седой головой:

— Я поговорю с благочинным вашего района, чтобы он повнимательнее отнесся к этому делу. Подыскал хорошего человека на приход!