Долгий путь к чаепитию - Энтони Берджесс Страница 20

– Хорошо, – одобрил мышонок. – Теперь допустим, что со скоростью света движется поезд. Допустим. Это невозможно, но допустим.

– Допустим.

– И по крышам вагонов в направлении движения поезда бежит человек. Представляешь себе? Как в кино. И за этим человеком гонятся полицейские. Он хочет добежать до машиниста и застрелить его.

– За что? – спросил Эдгар.

– О, не теряй времени, – пропищал, приплясывая, мышонок. – Машинист совершил преступление, за которое полиция преследует бегущего человека. И вот они бегут по поезду. Представляешь?

– Вроде да.

– И этот человек мчится со скоростью тысяча километров в секунду.

– Не может быть! – воскликнул Эдгар.

– Не может быть? Когда сам поезд мчится со скоростью триста тысяч километров в секунду? Пошевели мозгами. И тогда, с точки зрения того, кто смотрит на поезд, скорость этого человека равна – чему? Давай, давай, давай! – И малыш запрыгал от нетерпения.

– Скорость человека, – сказал Эдгар, – это скорость поезда плюс скорость, с которой он бежал, – получается триста одна тысяча километров в секунду.

– Вот видишь, – сказал мышонок. – Тогда оказывается, что он движется быстрее скорости света. А ты сказал, что нет ничего быстрее света.

– Значит, я ошибся, – ответил Эдгар.

– Нет, вовсе не ошибся, – сказал мышонок, которого, поскольку он представился как Альберт, мы так и будем называть. – Боже мой! – воскликнул Альберт. – Ветер все крепчает. Скоро начнется очень дорогая гроза. Все дело, – продолжал он, – в наблюдателе. Дело не в том, что свет не самая быстрая штука в мире. Дело в том, кто смотрит – то есть в наблюдателе. Все происходит относительно него, поэтому-то все это хозяйство и называется относительностью.

– Хозяйство? – переспросил Эдгар.

– Хозяйство. Козюйство. Эйкон Базилике [120]. Фадладин [121]. Вся эта штука. О чем я тебе и визжу, то есть твержу.

– Понимаю, – проговорил Эдгар, ничего не понимая. И вдруг за окном вспыхнула молния. – Началась гроза, – сказал он. Какое-то время спустя прогремел гром – ведь скорость звука гораздо меньше скорости света (все-таки, в конце концов, ничего нет быстрее света). На экране загорелись слова:

СКОРЕЕ СКОРЕЕ СКОРЕЕ ОН ИДЕТ!

– Нет! Не надо! Не надо! – закричал Эдгар.

– Старичок, а? – спросил, показывая головкой на экран, Альберт. – Что ж, мы освободим тебя отсюда через элейский [122]палатюнат [123], а может, даже быстрее. Итак, закон скорости распространения света должен быть один для всех, поэтому нам остается только искривлять пространство и время. Пусть у тебя есть брусок длиной один метр. Какой он будет длины?

– Один метр и будет.

– Нет, нет, нет, – запрыгал Альберт. – Один метр было бы в покоящейся системе. В двигающейся же системе его длина будет равняться – э-э – корню из единицы минус квадрат скорости двигающейся системы, деленный на квадрат скорости света. Быстро представь это себе и увидишь формулу на экране.

Эдгар стал представлять формулу изо всех сил, и она действительно появилась на экране – серебристая на черном фоне, хотя ее не особенно было видно из-за вспышек молнии:

– И, – сказал Альберт, – хочешь верь, хочешь не верь, но, если ты поместишь часы в движущуюся систему, они будут тикать не раз в секунду, а чуть медленнее.

Грянул гром, и хлынул ливень. Тут в дверь постучали, и нежный голос позвал:

– Эдгар? Эдгар? Ты здесь, Эдгар?

Эдгар от ужаса не мог вымолвить ни слова. Он глотал воздух.

– Я знаю, что ты здесь, – сказал голос. – Я иду к тебе. Одним ударом кулака проломлю дверь, и мы будем вместе. Так приятно, так уютно – ты и я!

Нежный голос превратился в могучий рев, перекрывший гром. Эдгар слышал, как кулак проламывает дверь.

– Нет, не надо, нельзя! – заорал он.

– Скорей! – пропищал Альберт. – Не ори, а объясняй, что такое теория относительности. Давай!

– Теория относительности, – начал Эдгар, – гласит, что, гласит, что, гласит, что…

– Я буду с тобой через несколько секунд, Эдгар, – произнес голос за дверью. – Конечно, я не смогу войти: слишком уж я большой, но я просуну руку, и нащупаю тебя пальцами, и поймаю тебя, и все будет так уютно, так приятно!

Молния, наверно, во что-то попала – Эдгар услышал, как с грохотом рушатся камни и кирпичи. Затем заговорил гром:

– Буммммм!

– Скорей! – пропищал возбужденно приплясывающий Альберт.

Экран тоже мигал:

СКОРЕЕ СКОРЕЕ СКОРЕЕ.

– Скорость света, – выговорил Эдгар – сердце у него билось так страшно и глухо, что он почти не слышал собственных мыслей, – равна тремстам тысячам километров в секунду для одного наблюдателя, но это не так для другого наблюдателя, удаляющегося от первого наблюдателя. И тем не менее мы знаем, что скорость света всегда одинакова. Поэтому мы должны пересмотреть условия, в которых находятся сами наблюдатели…

– Я выломал дверь! – прокричал голос. – Теперь я примусь за эту железяку. Полагаю, я прогрызу ее зубами.

– Скорей, скорей, скорей, – пищал Альберт.

СКОРЕЕ СКОРЕЕ СКОРЕЕ – вспыхивал экран.

– Это означает, – продолжал Эдгар, задыхаясь, – что, если кто-то бежит по крыше поезда, который движется со скоростью света, он думает, что движется только с той скоростью, с которой бежит. Но для того, кто стоит и смотрит на поезд, он движется со скоростью с плюс тысяча метров в секунду. Одно событие происходит относительно одного человека, или наблюдателя, а другое – относительно другого. Это и называется относительностью.

– Уууууу! – взревел оглушительный голос. – Я сломал себе передний верхний зуб. Железо очень жесткое. Но я скоро, мальчуган, очень-очень скоро. Уууууу! Ужасно болит! – Рев сотрясал весь дом. Гром тоже ревел, будто от жалости.

– Скорей, скорей, скорей! – ревел, то есть пищал, Альберт.

СКОРЕЕ СКОРЕЕ СКОРЕЕ СКОРЕЕ СКОРЕЕ