Похищенный - Эбби Тэйлор Страница 20

* * *

Несколько раз после их первой встречи Эмма видела Оливера, обычно в пятницу по вечерам, в компании Барри и ребят из Сити. Бар «Синий виноград» как магнитом притягивал окрестную молодежь двадцати с небольшим лет. Здесь был высокий потолок, пол из темного дерева, много столиков. Угощение тоже было дешевым и вкусным: бифштекс и пирожки с начинкой, цыпленок под острым соусом, сосиски и картофельное пюре. Зато здесь отсутствовали столы для бильярда, что очень нравилось женщинам. Парни же любили бар за то, что заведение предлагало большой выбор настоящего эля. Эмма более не делала попыток сблизиться с Оливером, но втайне по-прежнему восторгалась им. Особенно тем, что он редко заговаривал с другими: просто стоял чуть в стороне, потягивая свою пинту «Спитфайра», иногда глядя поверх голов куда-то вдаль. Интересно, что бы это значило? О чем он думает, полуприкрыв сонные глаза, в то время как вокруг него надрывались собеседники, стараясь непременно быть услышанными? Тем не менее, несмотря на некоторую отчужденность, он всегда умудрялся оставаться в центре внимания группы самых крутых спутников. Как ему это удается? Казалось, он не предпринимал решительно никаких усилий, чтобы завоевать привязанность других людей; они просто всегда собирались именно вокруг него. В те вечера, когда он попадался ей на глаза, она чувствовала в животе приятное возбуждение. Тогда Эмма старалась выпрямить спину, становилась оживленной, часто смеялась и делала вид, что прекрасно проводит время. Впрочем, особого труда это ей не стоило, потому что одно только присутствие Оливера, казалось, превращало «Синий виноград» в самый уютный бар Лондона. Заведение становилось тем местом, куда стремились попасть все.

— Знаешь, а ведь он сирота, — как-то вечером поведала ей Джоанна. — Его родители погибли в автокатастрофе, когда ему исполнилось семь лет.

— О нет! — Эмма пришла в ужас. — Какой кошмар!

— Его отправили жить к тетке куда-то в деревню, но, насколько мне известно, они не ладили. Она выгнала его из дому, когда ему было пятнадцать.

— Бедный Оливер! — вздохнула Эмма. — Неудивительно, что он так зажат и неразговорчив.

— Да, — согласилась Джоанна. — Но это производит нужное впечатление, верно? К тому же ему нравится собственный образ.

— А я-то думала, что ты считаешь его своим другом.

— Оливер нормальный парень. Просто Барри рассказывал, что он тщательно репетирует эту свою меланхолию и отрешенность. Один наш знакомый жил с ним, так он говорит, что Оливер все время разглядывал себя в зеркале, поворачивая голову то так, то эдак, когда думал, что никто его не видит. Он обязательно прочитывает все нужные и правильные книги и всегда знает, где и что можно сказать. Честно говоря, я даже не знаю, можно ли назвать его глубокой натурой.

— М-м… — задумчиво протянула Эмма.

Проблема Джоанны заключалась в том, что после того, как она встретила Барри, ей перестали нравиться другие мужчины. Эмма же откровенно недолюбливала ее избранника, считая его ничтожеством. Он выглядел толстяком средних лет, хотя на самом деле ему исполнилось только двадцать шесть. Он родился и прожил всю жизнь в Уандсворте и уже успел отрастить пивной живот. Вдобавок он придерживался крайне консервативных взглядов относительно иммигрантов и матерей-одиночек. Карьера его развивалась вполне успешно, и он медленно, но уверенно поднимался на самый верх мира профессионалов в области информационных технологий. Барри уже приобрел собственную квартиру. А Джоанна мечтала выйти замуж.

Однажды сентябрьским вечером Эмма, шлепая по лужам под проливным дождем, спустилась по ступенькам и вставила ключ в замок двери их квартирки. Подошел к концу очередной замечательный день в Центре телефонного обслуживания, когда клиенты, будучи не в состоянии дозвониться до службы технической поддержки, орали на нее. Звонки записывались, поэтому она не могла послать их куда подальше или хотя бы согласиться с тем, что да, «Планет-Линк» была худшей компанией в Соединенном королевстве, предоставляющей услуги широкополосной связи Интернет, и лучшее, что они могли бы сделать, это обратиться к другому провайдеру. Самое же плохое заключалось в том, что и во время перерывов Эмме некому было излить душу. Большинство ее коллег или были на несколько лет младше и работали в компании временно, чтобы как-то заполнить год неудавшегося поступления в колледж, или же намного старше ее. Вторые, замотанные и озлобленные, пытались наскрести денег, чтобы спасти дома, которые бывшие мужья заложили и перезаложили, не поставив их о том в известность. Единственным человеком, более или менее подходившим ей по возрасту, был Брайан Кобольд, ее неудавшийся воздыхатель, который проработал в Центре уже шесть лет и все эти годы, похоже, носил не снимая один и тот же свитер.

Шесть лет! От этой мысли Эмме стало плохо. Она провела здесь всего десять месяцев и уже чувствовала, что покрывается плесенью. Пожалуй, пора было уходить. И побыстрее.

Ее настроение отнюдь не улучшилось, когда, переступив порог, она обнаружила на полу письмо от администрации известной сети отелей:

«Уважаемая мисс Тернер! Благодарим вас за то, что подали заявление на замещение вакантной должности помощника директора по маркетингу холдинговой группы «Глоуб Рандеву». С сожалением должны сообщить вам, что вы не вошли в окончательный список кандидатов на этот пост».

— В Лондоне такая конкуренция, — пожаловалась Эмма Джоанне. — Все действительно хорошие места, на которые я подавала заявления, достаются другим, тем, у кого есть дипломы магистров и бакалавров. Это безнадежно, здесь мне никогда не пробиться наверх.

— Ты метишь слишком высоко, — заметила Джоанна. — Соглашайся на что-нибудь попроще. И потихоньку продвигайся. По-моему, в своем Центре телефонного обслуживания ты проработала уже почти год.

— Я не хочу застрять на работе, к которой у меня душа не лежит, — заявила Эмма. — Единственное, чем мне нравится Центр, это то, что оттуда можно уволиться сразу же, без отработки, как только подвернется что-нибудь стоящее.

Скомкав письмо, она швырнула его в мусорную корзину и пошла к раковине, чтобы наполнить чайник. Хотя не было еще и половины седьмого вечера, ей пришлось включить свет. Квартирка, которую снимали Эмма и Джоанна, состояла из двух спален и размещалась в полуподвале четырехэтажного дома, разделенного на отдельные квартиры. На верхних этажах в квартирах были высокие потолки и большие окна, откуда открывался вид на Клэпхем-Коммон. У Эммы же и Джоанны потолок нависал так низко, что даже сидя они едва не касались его головами, а из их зарешеченных окон были видны лишь ноги прохожих. Нынешний вечер был темнее обыкновенного из-за дождя. По кухонному окну текли струи воды. Взглянув через решетку вверх, Эмма увидела серую улицу, увешанную хлопающими на ветру табличками «Сдается внаем».

— Надо бы уехать отсюда куда-нибудь далеко-далеко… — мечтательно протянула она.

— И куда же? — поинтересовалась Джоанна.

— Не знаю. В Китай, может быть? Мне всегда хотелось побывать там.

Зазвонил телефон. Звонила мать.