Маленький секрет - Рози Гудвин Страница 20

Лица женщин ясно давали понять, что они не верят ни единому ее слову, но Карен продолжала отстаивать свою позицию несмотря ни на что. «Конечно, вам хорошо сидеть здесь, — думала она, — таким самодовольным и шикарно одетым. И дома вас, небось, ждут мужья, в то время как я…»

Она неожиданно вспомнила тот вечер, когда от нее ушел муж, и на глаза Карен навернулись слезы жалости к себе. С тех пор у нее все пошло наперекосяк, и все потому, что она оступилась и завела крохотный, ничего не значащий роман. Тот факт, что рождение Трейси могло быть результатом этого самого романа, конечно же, не давал Робби права ее бросать, думала она. Вот ублюдок! И с тех пор все становилось только хуже. Откуда этим двоим было знать, что такое одиночество? Каково это — чувствовать, что ты готова пожертвовать чем угодно, даже собственными детьми, ради чьей-то любви? И потом, девочки же живы и здоровы, так к чему весь этот шум?

— Слушайте, — сказала она дрожащим голосом. — Я не знаю, что вам рассказала Трейси, но если вы вернете мне детей, я прослежу, чтобы ничего подобного больше не повторилось.

— Боюсь, все не так просто, — безжалостно оборвала ее Джил.

Если мать Трейси не признает, что была в курсе происходящего, то на суде будут рассмотрены только ее показания против показаний Трейси. И в этом случае у нее есть шансы выйти сухой из воды. То же самое касается мужчин, потому что даже если их арестуют, им просто нужно будет все отрицать. Несмотря на результат медицинского осмотра, у суда не будет никаких доказательств их причастности к изнасилованию девочек, за исключением слов Трейси. Но что такое слова маленькой девочки? Джил Баррел тяжело вздохнула. В дни, подобные этому, она всегда задавалась вопросом, зачем ей вообще понадобилось становиться социальным работником.

К моменту первого визита Карен к Гарретам девочки пробыли там почти неделю. Они вернулись домой из школы и застали ее сидящей на диване с чашкой чаю в руке. Судя по всему, Карен чувствовала себя очень неуютно.

— Мама! — Лицо Трейси просияло от радости, она бегом бросилась через комнату и крепко вцепилась в мать.

— Привет, милая. — Карен чувствовала, что Молли и Джил Баррел не сводят с нее глаз, поэтому улыбалась не переставая и сделала вид, что ужасно рада видеть своих девочек.

— Я знала, что ты за нами придешь, — взволнованно сказала Трейси. — Вот видишь, Молли, я же тебе говорила. Ты пришла, чтобы забрать нас домой?

Ей ответила Джил, избавив таким образом Карен от необходимости подбирать слова.

— Нет, милая, не сейчас. Нам все еще необходимо кое-что выяснить.

Лицо девочки помрачнело. Ну почему им нельзя пойти домой прямо сейчас?

— Хорошо, а когда мы сможем вернуться? — Теперь ее голос дрожал, и Клер ненавидяще посмотрела на мать. Зачем же она пришла, если не собиралась их забирать?

— У вас ведь все хорошо? — спросила Карен, надеясь разрядить ситуацию.

— Откуда ты можешь знать? — воскликнула Клер. — И потом, тебе же на нас наплевать! — В голосе девочки была такая горечь, что Карен на миг потеряла дар речи.

Затем опомнилась и затараторила:

— Не кричи на меня, деточка! Я же приехала сюда. Разве этого недостаточно?

Клер села в кресло с лицом мрачнее грозовой тучи. Трейси начала тихонько плакать. В новой школьной форме, купленной Молли, с вымытыми и расчесанными волосами малышка великолепно выглядела. Клер же, напротив, отказалась снимать одежду, в которой приехала, несмотря на все попытки Молли ее приодеть.

— Мне ничего от вас не нужно, — угрюмо заявила девочка, когда Молли принесла ей новую школьную форму. — Моя мама скоро приедет, чтобы нас забрать, так что можете отнести ее обратно в магазин.

И вот наконец ее мама была здесь, но она совсем не собиралась везти их домой. По крайней мере пока.

— Послушайте… Можно я немножко побуду с девочками наедине? — попросила Карен. Они вместе с Молли ожидали ответа социального работника. Джил Баррел согласно кивнула.

— Хорошо. Мы с Молли выйдем на кухню, но оставим дверь открытой. У вас есть десять минут.

Джил отвернулась и вышла из комнаты, Молли последовала за ней. Карен снова обратилась к девочкам.

Для их матери возникшая ситуация обернулась удобным поводом отделаться от дочерей. Дом был чудесным, и Трейси раньше никогда так хорошо не выглядела. Теперь Карен чувствовала себя в безопасности, так как социальные работники сообщили ей, что дело не дойдет до суда. Она просто отрицала, что ей было известно о происходящем, а так как Клер, к счастью, ни слова не сказала в полиции, то одних результатов медицинского обследования было недостаточно для передачи дела в суд. За последние несколько дней эгоистичная молодая женщина сообразила, насколько лучше жить в доме одной, без девочек, за которыми нужно постоянно присматривать. И потом, пребывание здесь пойдет им только на пользу.

Словно прочитав мысли матери, Клер снова задала вопрос:

— Так мы поедем домой или нет?

— Ну… Дело в том, что расследование еще продолжается, поэтому лучше всего будет, если вы еще некоторое время живете здесь, — уклончиво ответила Карен.

Клер скривилась. Она знала мать как облупленную. И прекрасно поняла, что та имела в виду. Карен была сейчас слишком занята собой и развлечениями, чтобы забирать их обратно.

— Не смотри на меня так, — предупредила Карен. — Я могла бы и не приходить. Просто хотела проверить, что у вас здесь все в порядке.

— Значит, теперь, когда ты пришла, ты можешь уйти и с чистой совестью заниматься своими делами? — парировала Клер.

В глубине души ей хотелось броситься матери в ноги и умолять ее забрать их домой, но гордость не позволяла ей этого сделать.

— Точно. Я совсем не обязана это выслушивать, — капризным тоном заявила Карен, оттолкнула Трейси и поднялась на ноги. — Возможно, лучше будет, если я сейчас уйду и вернусь, когда ты немножко остынешь.

— Да-да, выметайся и оставь нас в покое, — выкрикнула Клер. Трейси подошла к ней, обняла и спрятала лицо на груди сестры. — У нас и так все хорошо, правда, Трейси?

Карен бросилась прочь из комнаты, до девочек донесся грохот закрывшейся за ней входной двери. Клер зарылась лицом в сладко пахнущие волосы Трейси и расплакалась так, что ее сердце едва не разорвалось. У нее было отвратительное предчувствие, что она больше никогда не увидит мать.