Золотая струя. Роман-комедия - Сергей Жмакин Страница 20

Твердо и громко ступая каблуками по паркету, перед публикой явилась Раиса Степановна.

– Уважаемые товарищи! Друзья! Сегодня у нас радостный, праздничный день, – провозгласила она. – Впервые в нашем городе, в нашей области, а может и во всем федеральном округе открывается частный художественный салон. Нередко нам с вами приходится слышать, что меценатство и благотворительность в России погибли, что выродились у нас Третьяковы, Мамонтовы, Щукины, Морозовы. Но жизнь показывает, что это не так, и поныне есть продолжатели славных традиций купеческих династий. А самый свежий пример – это деятельность нашего земляка, замечательного человека Вадима Ивановича Потапова.

Раиса Степановна захлопала в ладоши, публика подхватила.

– Существует расхожее мнение, что благотворительность должна быть тихой и незаметной, – продолжала напористо Раиса Степановна. – Однако, я думаю, на этот вопрос в наши дни надо смотреть гораздо шире. Сегодня, благодаря бизнесменам и предпринимателям, строятся и реставрируются церкви, восстанавливаются памятники архитектуры и зодчества, возвращаются на родину шедевры искусства. И я считаю, что мы с вами, и, прежде всего, средства массовой информации, должны делать всё, чтобы популяризировать деятельность наших филантропов и благотворителей, тратящих время, силы и средства для утверждения и развития наших культурных и духовных традиций. И пусть в стенах этого славного зала находятся работы самых разных художественных направлений – и традиционные, и абстракционизм, и кубизм, и… – она оглянулась на уринальные портреты и не смогла скрыть невольную брезгливость, это не ускользнуло от публики, по толпе пробежал смешок, – и другие направления. А мы от имени губернатора, – тут ее голос приобрел металлический отблеск, – от имени правительства области и управления культуры дарим художественному салону произведения местных авторов, отражающих в своих работах живописную красоту родного края.

Раиса Степановна кому-то кивнула, из толпы стали выносить картины и ставить вдоль стены. Засверкали фотовспышки. Следующим выступать Богеме, а он никак не мог определиться по одному очень важному вопросу. Он поглядывал на Сидорова. Тот, после ста граммов расслабившись, повеселев, стоял, руки в карманах, покачиваясь на каблуках. В глазах Богемы дядя Толя, как хамелеон, постоянно меняя обличие, теперь походил на приблатнённого уркагана, не хватало только в губах замусоленной папиросины. «Они его морально растопчут. А вот хрена им лысого», – подумал Витя.

Сидоров вдруг толкнул его в плечо:

– Тебя, тебя зовут! Ты чего?

– Виктор! – услышал он голос Насти.

Он вышел вперед, словно сквозь туман, Настя сразу куда-то пропала, и он остался один на один с многоглазой толпой, разнообразные лица которой слились в одно – насмешливое, недоверчивое, настороженное.

– Уважаемые первые посетители частного художественного салона «Квартирник»! – начал Богема. – Абсолютно согласен с Раисой Степановной. Да, сегодня мы с вами стали свидетелями огромных, я бы сказал, грандиозных событий в культурной жизни нашего города, нашего региона. Первое событие – это, конечно же, открытие салона. Второе – это то, что вы имеете возможность ознакомиться с рисунками, выполненными в совершенно новой, еще никем не повторенной технике самобытного художника Анатолия Сидорова. В далекие шестидесятые годы в этом направлении делал робкие попытки знаменитый американец Энди Уорхолл. Но у него ничего не получилось, а у нас уринальный рисунок стал фактом, который уже никому не опровергнуть и осознание важности которого, видимо, придет позднее. Я прекрасно понимаю, что уринальный рисунок в силу… природных особенностей его исполнения, что ли, воспринимается нами с некоторым комизмом, несерьезностью, даже насмешкой. Это вполне естественно. В свое время художников-абстракционистов тоже повсеместно высмеивали, а в журнале «Крокодил» публиковали на них карикатуры, однако абстракционизм остался в искусстве целым направлением, о котором написаны тома искусствоведческих исследований и монографий. И здесь я хотел бы сказать несколько слов о современном изобразительном искусстве. На одном из выставочных мероприятий была озвучена интересная цифра: всего три процента населения нашей страны считают себя компетентными в сфере изобразительного искусства. То есть в литературе, поэзии, музыке, театре, бисероплетении мы что-то понимаем, а вот история изобразительного искусства для большинства из нас остановилась на репинских «Бурлаках на Волге» или саврасовских «Грачи прилетели» из школьной программы. Но с тех пор были созданы тысячи гениальных произведений! Что мы знаем о них? А современных художников снова и снова укоряют уже набившей оскомину Моной Лизой: вот, мол, как надо рисовать. Мы уже давно не ездим на телегах, уже слушаем не битлов, а шансон и попсу, мы уже давно лечимся антибиотиками, а не заклинаниями, за годы, за века многое, что поменялось, а нас продолжают отсылать к средневековому Леонардо…

– Браво! – в толпе кто-то размашисто зашлепал ладошами, вызвав волну смеха.

– Искусство для большинства из нас – это убогое подобие храма, в котором давно нет божества, вместо него там лежат пыльные, музейные мощи, – продолжал Богема. – А настоящее искусство – это движение, это развитие, это риск, это постоянный эксперимент, может, иногда и на грани фола. Искусство – это живое творческое дело, оно заставляет по-новому чувствовать, думать, смотреть на мир, а вовсе не любоваться на красивые картинки на стенке. Но для того, чтобы художественный салон стал пристанищем изобразительного искусства как отражения нашей кипучей жизни, необходима определенная смелость. Спасибо Вадиму Ивановичу и Анастасии Сергеевне за эту смелость, пусть им сопутствует удача в их благородном деле.

Интонацией Богема поставил в выступлении точку, и сразу молодой женский голос спросил:

– А что вы можете сказать об уринальном рисунке? Что это? И вообще, разве такое возможно?

– Да, возможно. В этом вы можете убедиться, взглянув на портреты за моей спиной, – ответил Богема.

– В чем заключается техника исполнения? Можно поподробнее?

Народ затих, все ждали. Но у Вити на подобный вопрос был заготовлен встречный вопрос:

– А вы сами разве не догадываетесь?

По картинному залу пронесся вихрь смеха.

– Автора! Просим автора! – зычно гаркнул кто-то из мужчин.

– К сожалению, автор сегодня приболел и на презентации своих работ присутствовать не в состоянии, – неожиданно объявил Богема.

– Как так? – К нему подошла удивленная Настя. – Что случилось?

– Переволновался Петрович, – тихо объяснил Витя. – Заплохело ему вдруг. Взял да и ушел.

– Беда не большая, не в авторе дело, – громко сказал Куролесин, ковыляя к ним. – Анастасия Сергеевна, разрешите слово молвить. Кажется, теперь моя очередь?

Богема поспешил покинуть «сцену». Он вернулся на место у колонны, где они стояли с Сидоровым. Сидоров тотчас развернулся и быстро зашагал к выходу, на ходу сняв и засунув в карман темные очки. По его решительной походке и напряженной спине Богема понял, что дядя Толя недоволен. Они спустились к раздевалке, в напряженном молчании оделись, вышли на улицу, сели в машину.