Пережить бы выборы - Наталья Горская Страница 20

Это безобразие можно было бы назвать «Как не следует проводить политическую агитацию» или просто и коротко – анти-агитация. Ведь делается всё возможное, чтобы люди расхотели голосовать за кого-то из крикливой оравы политической шпаны, которой в России всегда было хоть отбавляй.

Со временем любое новшество от частого использования теряет свежесть и превращается в пошлость и банальность. Все эти «мы за народ, а те козлы нам мешают!» при всей своей выразительности уже примелькались. Начинающим политикам такие выходки ещё прощают, хотя и морщатся. Но когда к ним прибегают ветераны предвыборных склок – застрелиться и не жить.

Есть категория людей, которые всю жизнь повторяют одну и ту же фразу. Обычно с каким-то им одним ведомым смыслом. Есть в этом что-то неуверенное, потому что человек обычно долдонит одно и то же при самовнушении. Он сам в это не верит, но очень хочет поверить, вот и проговаривает эту фразу, пока она не прирастёт к нему настолько, что станет собственной мыслью. Кто-нибудь прочитает или услышит какое-нибудь оригинальное – как ему показалось – суждение и повторяет его всю жизнь. Произносит его и там, и сям, что хочется спросить: и это всё, что ты усвоил из жизни?

Патриоты на показ долдонят как при аутотренинге: «Россия – лучшая страна, Россия-лучшая-страна, Россиялучшаястрана». Но как при аутотренинге никто в это не верит. Никто из них в этой «лучшей стране» жить не хочет. Сами говорящие давно удрапали из неё в Москву или за бугор.

Так и иные политики долдонят одно и то же, хотя уже сменился век и государственный строй, сменилось несколько поколений: «Поможем пенсионерам… поможем пенсионерам… поможем пенсионерам…». Скажут о пенсионерах, и ухо уже готово услышать что-нибудь о военных. И точно: после пенсионеров обещают помочь военным, врачам, ветеранам Первой мировой и так далее по списку. Всё в форме будущего времени. Кто был молод в восьмидесятые годы прошлого века, приблизились к пенсионному возрасту, а пенсионеры 80-ых уже вымерли, но они знай, тупо долдонят предвыборный слоган, как старый анекдот или прибаутку.

Заводской маневровый машинист Калачов постоянно делает что-нибудь антиобщественное, а на заявления окружающих, что им неудобно это наблюдать, неизменно заявляет что-нибудь вроде: «Неудобно в почтовый ящик какать – на ноги вытекает», «Неудобно на потолке спать – одеяло сваливается» или, пардон, «Неудобно с козой сношаться – рога мешают». Как говорится, лиса знает сто сказок, и все про курицу. Когда от него это слышат в первый раз – смеются, в двадцать первый улыбаются из вежливости, но в сто первый – пошлют куда подальше или даже надают по морде, а в тысячу первый могут просто задушить и суд их оправдает. Его чуть не прибил заместитель начальника Завода, когда он спьяну сходил по малой нужде на дверь его кабинета и пролепетал очередной перл, что неудобно только в баскетбольную корзину нужду справлять.

Кандидаты из кампании в кампанию кочуют с избитыми откровениями «Я – с народом!». Будто кто-то додумается заявить: «Обязуюсь мужественно бороться со своим народом!». «Спасём русскую нацию от происков сионизма!» – хотя русскую нацию наверно уже поздно спасать от поголовной алкоголизации и бандитского беспредела. «Вернём народу православную веру!» – хотя не вера должна гоняться за людьми, а каждый человек сам должен идти к ней через любые препятствия. Встречаются и более экзотические слоганы, например: «Каждой бабе – мужа!». Когда Первый президент отбывал в Кремле свой первый срок, звучали такие обеты от одной очень шумной партии. Лиза тогда как раз вступила в брачный возраст. Проголосовала за эту партию. Пятнадцать лет ждала-ждала, а потом поняла: обманули, гады. Почувствовала себя редкой дурой, посмеялась, конечно же, над своей глупой верой абы кому и с тех пор зареклась попадаться на такие аферы. Вообще решила на выборы больше не ходить и голову не забивать всякими политическими тонкостями типа «Кто такие правые силы, и как они воюют с блоком «Слава России»?» или «Как раскол КПРФ избавил коммунистов от левизны». И всё бы ничего, но втянула её в этот водоворот какая-то неведомая сила.

Надо заметить, что она не одна стала такой аполитичной. Многие ждали предвыборные гонки с тем ужасом, с каким гипертоники ожидают июльский зной.

– До того надоели со своей агитацией! – вздыхал старейший заводской рабочий Матвей Потапыч. – Телевизор включишь, а там по всем каналам кандидаты соловьями заливаются. По радио – то же самое. Утюг включишь – и оттуда они лезут. Чайник на огонь поставишь – и он начинает пузыри из чьей-то предвыборной программы выдавать. Дурдом! Один агитирует за одного кандидата, другой – за другого, третий и вовсе проповедует абсентеизм, до того ему всё обрыдло. Повылезали отовсюду визгливые содержанки и дико недоумевают, почему страна не хочет их ещё четыре года посодержать. От населения в стране скоро никого не останется их стараниями, зато депутат от каждой вымирающей деревеньки имеется, пономарь пустой колокольни, мать его!

– Эти чёртовы выборы ненавижу! – ругалась на чём свет стоит бригадир маляров Нина. – Все сумасшедшими становятся. С родным мужем не поговорить. Я ему: «Тебе сметанки в салат положить или майонез?», а он рычит: «Кандидат Тряпушкин – мудак!». Я ему: «Спокойной ночи, милый», а он: «Тоже мне, оппозиция – чмошники сплошные!». Рейтинг его партии понизился, так он совсем скис. Вот скажите, какое это к нам может иметь отношение? Политики живут в своём измерении, а наши дурни болеют за них, словно за сборную на чемпионате. Чтобы его подбодрить, чтоб не убивался за невесть что, я сказала, что его кандидат только обещать мастер. Что тут с ним сделалось! Думала: убьёт. Как будто безутешному болельщику сказали, что нападающий его клуба – дурак кривоногий, ни разу гол не забил. Ничтожеством с куриными мозгами меня обозвал! «Ты сама ни на что не способна, ничего не можешь и ничего собой не представляешь, поэтому не суди о ТАКИХ величинах». Это мне-то такое сказать? Да у меня дом – полная чаша, невзирая на его жалкие гроши под видом зарплаты. А он хоть раз интересовался, как мне это удаётся? Какое там! Мужик – он мужик и есть: что во власти, что в электорате. Я уж великим экономистом стала с ним, на три копейки как на три рубля живём, а он в телик только пялится. Я на двух работах вкалывала, когда он три года дома сидел. И точно так же в телик пялился, болел за «свово кандидата». Нашёл себе занятие, скотина! Обрёл цель в жизни, паразит! Оппозиция далеко, зато жена рядом. Наорался, пар выпустил, а потом жрать захотел и успокоился.

– Это ещё что! Мужики сами по себе бзикнутые: забот никаких, вот и находят себе «занятие», – соглашалась техник Вика. – А у меня свекровь в политику ударилась! Это, я скажу, ещё страшнее. Не дай бог, не за её «касатика» проголосуешь, так война между семьями начнётся. Мой брат ещё в прошлые выборы за оппозицию проголосовал, так она до сих пор с ним не разговаривает. Больные ж люди. Ни оппозиция, ни лидеры так и не выполнили, что обещали, а народ, знай, грызётся. Я так думаю, что это специально делается для создания ещё большей разобщённости и без того в расколотом обществе.

– То атипичной пневмонией пугали, то свиным гриппом, – продолжал ворчать Матвей Потапыч. – А чего им пугать: грипп – он и есть грипп. Если обычный грипп не лечить, то вполне можно околеть. Знаменитая испанка ничем не легче, но не пугали ей так. А сейчас только панику сеют. Убил бы трепачей этих! И тех, кто их слушает, уши свои растопырив, – тоже. А то ловят всё, что мимо ни пролетит, что туда только ни попадёт, как неводом: ловись рыбка большая и маленькая! Только ловись, только бы поймать хоть что-нибудь, а потом другим дуракам пересказывать: ля-ля-ля, ля-ля-ля. Ох, как надоели эти трепачи, как надоели!