Арахно. В коконе смерти - Олег Овчинников Страница 20

– Ты в смысле блата? – уточнил Борис. – Лохматая, иначе говоря, лапа?

– Да нет, я в смысле гормонов. У него же руки как у хоббита ноги. Что, правда, не заметил?

– А-а, волосатая… – пренебрежительно повторил Оболенский. – Это что! А вот ты, например, обратил внимание, сколько их у него?

– Чего, рук?

– Да, да, верхних конечностей.

– То есть? – насторожился Толик. – Одна точно на месте. Вторая, вроде, тоже не протез.

– Одна, вторая… А шесть не хочешь? – огорошил вопросом Борис и оживленно заговорил: – Я ведь тоже, если честно, не сразу заметил. Только когда он в сейф за коньяком полез, спиной к столу повернулся, а на столе-то рюмки стояли. Ну, он одну возьми да и зацепи по нечаянности полой пиджака. Рюмка набок-и покатилась, но только докатилась до края, как из-под полы лапа волосатая высунулась, правда мелкая какая-то, рудиментарная, наверное, и – хвать! Тут он, Василий, отчества не помнящий, обернулся посмотреть, не заметил ли кто. В одной руке у него бутылка, в другой мой гонорар, а рюмка-то, получается, за спиной – в третьей? Он ее, конечно, сразу выронил, не пожалел богемского стекла, но смутился весь, лицом опомидорел – в общем, стал Божий Василек краснее мака. Смотрит в глаза – жалобно так, будто просит: «Боренька, не выдавай, а!»

– А ты?

– А я… Кивнул с пониманием. Мне-то что? С руками или без рук, лишь бы оплату не задерживал.

– А почему ты сначала сказал, что рук было шесть? Видел-то только три.

– Так… где три, там и шесть. По индукции.

– Врешь! – убежденно сказал Толик.

– Да нет, концепцию обдумываю. А? Чем не сюжет?

Борис вздохнул и следующие пару кварталов сам себе объяснял чем. Не та, понимаешь, установка. Тут ведь, как у Кашпировского, нужна установка на добро. А какого добра ждать от злобного паукообразного монстра? Никакого!

Одним словом: э-эх…

– Ты, часом, не в ментовскую столовку меня ведешь? – поинтересовался Толик, когда они прошли мимо десятого подряд припаркованного поперек тротуара белого «форда» с голубой полосой.

– Не-ет, – усмехнулся Борис. – Просто там в соседнем доме райотдел.

– Удобно. Если вдруг разбуянимся, далеко не повезут. Утром выпустят, тут же и продолжим.

Когда дошли до вывески, выяснилось, что сомнения Толика насчет названия заведения были не беспочвенны. На самом деле назывался ресторанчик вполне пристойно: «Старая мансарда». Просто, представляя его, Борис, шутки ради или для краткости, укоротил «мансарду» на средний слог.

Зашли. Первым делом Толик оценил антуражик и нашел, что атмосфера старой мансарды передана достоверно. Дубовые столы и облицовка стен. Коварные светильники под потолком в виде ярко освещенных окон, из-за которых посетителям, наверное, должно казаться, что солнце еще высоко и домой можно не торопиться. Какие-то вилы, ухваты и прочая деревенская утварь по углам, глиняные вазочки с букетиками злаковых, плотно увесившие стену подковки, серпы и другие забавные мелочи, без которых еще лет сто назад была немыслима жизнь сельского обывателя.

Мило, хоть в этом не обманул корнет, миленько.

Сели. Официантке за стойкой Борис издалека показал четыре пальца. Та уточнила что-то, сложив из пальцев решетку. Борис отрицательно покачал головой, прокомментировав для Толика:

– Фильтрованное пусть сама пьет.

Когда Алена – если верить бэйджику, на в меру оттопыренном нагрудном кармане – принесла четыре кружки «Пауланера», Боря попросил меню.

– Ибо, как говорится, не пивом единым человек что, поручик?

– Сыт, корнет?

– Фу, поручик! Постеснялся бы при даме… Вы уж его извините, Алена, груб и несдержан по молодости. А нам пока принесите… заказали по мелочи: гренки, два кокота в горшочке и сырные шарики, слишком горячие, чтобы ими жонглировать.

Чокнулись, так что вздрогнули от испуга пенные шапки.

– Первую, как водится, за предел допустимой концентрации? – предложил Борис.

– Лучше сразу за беспредел, – кивнул Анатолий и слизал с губ сладкую пену. Глянув на картонную подставку под кружкой, задумался, как бы увязать этот «Пауланер» с паутиной, пауками и прочим пау-пау… Но вспомнил, что временно на отдыхе, и отогнал подальше ненужные мысли.

Второй тост Толик поднял:

– За наши последние творческие успехи?

– За последние не будем, – возразил Борис. – Лучше, как летчики или моряки, выпьем за крайние.

– Ага, – развеселился быстро охмелевший Анатолий. – Тогда следующий тост будет за последнюю плоть.

– А вот этого не трожь, – строго нахмурился Борис и мимолетно взгрустнул о чем-то своем, фамильном.