Другой день, другая ночь - Сара Райнер Страница 20

Десятилетиями я работал как проклятый, думает Майкл, и к чему пришел? Меня преследуют кредиторы, как стая волков.

Внезапно он замечает свет, пробивающийся сквозь занавески, и рисует в воображении Деллу перед телевизором – как частенько сидит и Крисси. Порыв проходит так же быстро, как нахлынул. Майкл засовывает руки в карманы и продолжает путь домой.

Отец с детства внушал ему, что за тяжелый труд воздастся сторицей; он попытался привить эту мысль своим детям. Похоже, меня ввели в заблуждение, думает Майкл. В последние несколько лет я работал больше, чем обычно, и посмотрите, с чем остался. Возможно, если бы бизнес загнулся лет десять назад, у меня был бы выбор, но что, черт побери, меня ждет теперь?

Будто в шахматах: какой бы ход он ни сделал, ему поставят шах. С мыслью о том, чтобы закрыть магазин, объявить себя банкротом и – в лучшем случае – заняться подработками, как Кен, он пока смириться не в силах. Опять же, как посмотреть в глаза Крисси? Вот бы оно все прошло само собой… Вместо того, чтобы продолжать идти в горку, Майкл резко поворачивает и направляется к магазину на углу. Там недешево, и ассортимент скудный, но стену лбом не прошибешь. К тому же это поможет ему заснуть.

Он расстается с остатками наличных, и в груди вновь вспыхивает гнев. Тем не менее покупка совершена, он выходит на улицу, откручивает крышку – и становится немного лучше.

Крисси расскажу завтра.

Теплая жидкость стекает в желудок, и он облегченно закрывает глаза.

* * *

Эбби в изнеможении падает в кровать.

Похоже, Каллум чувствует предстоящие перемены. Сегодня он был чересчур взвинчен: сейчас почти полночь, а она только уложила его в постель. Мало ей забот, так еще и Гленн до сих пор не вернулся. Прислал сообщение, что задерживается на работе. Даже не позвонил и не поинтересовался, есть ли новости от риелтора.

Она тянет руку к лампе, выключает свет, закрывает глаза.

Какого черта мужа еще нет дома? Эбби проверяет часы. Если не вернется через несколько минут, значит, опоздал на последнюю электричку… От мимолетной мысли, не завел ли он роман, екает сердце. Но сейчас думать об этом некогда – меньше чем через пять часов встанет Каллум. Начнется шум, грохот, обычная дневная суета: одеть, накормить, отправить в школу, а потом идти в супермаркет… А еще нужно скорее найти себе квартиру, иначе они упустят покупателей.

Мне действительно надо поспать, думает она. Так много предстоит сделать. Если не высплюсь, буду как размазня.

Она откидывает одеяло, встает и бредет в ванную, отпирает шкафчик. Там в глубине лежит темазепам – Гленн уговорил врача выписать, когда узнал о диагнозе Каллума. Стресс от известия и напряженная работа в какой-то момент довели его до бессонницы. Упаковка почти полная, и хотя срок годности наверняка истек, Эбби это не беспокоит. Она выдавливает в ладонь одну, две – да черт с ним! – три таблетки.

* * *

Майкл вздрагивает и просыпается. Он не помнит, как отключился. Сердце бешено колотится, в голове стучит, горло пересохло. Где-то рядом мерцает свет, слышен разговор… Наконец до него доходит: это телевизор. Значит, он на диване.

Майкл хмурит брови, пытаясь воскресить в памяти вчерашний вечер. Бесполезно, он не помнит ничего после того, как выпил виски …

Затем вдруг он с содроганием вспоминает вчерашний день. Письмо… Долги… Чем все это кончится для магазина, для его семьи… Мысль о последствиях врывается ураганом, им овладевает паника.

Медленно, будто увязая в смоле, он идет по коридору. Ноги до того тяжелы, что он едва отрывает их от пола. Наконец он открывает дверь в ванную, запыхавшийся, весь в поту, и опирается спиной о косяк.

Это инфаркт, думает он.

– Крисси?..

Сердце вроде пока стучит.

Жена мгновенно подскакивает в постели, включает лампу на тумбочке.

– Милый? Что такое?

Свет слепит. Это переполняет чашу, и Майкл без чувств падает на пол.

* * *

Карен подскакивает. Кто-то звонит по городскому, хотя на улице еще темно. От страха сжимается сердце – кому придет в голову звонить в такую рань, если ничего не случилось. Затем она вспоминает об отправленном Анне сообщении. Наверно, перед уходом на работу подруга прочитала его и теперь хочет ответить. С облегчением она снимает трубку.

– Привет!

– Карен?

Страшное предчувствие возникает еще до того, как Ширли успевает сказать:

– С отцом беда. Я в больнице.

В нее словно разом бросили сотню мячей, а она не может поймать ни одного. Когда он успел заболеть? В какой он больнице? В какой палате?

Все эти мысли крутятся в голове, а Ширли тем временем вполголоса произносит:

– Врачи не уверены, что он выкарабкается…

Этого не может быть, думает Карен. Каким-то образом ей все же удается выдавить:

– Постараюсь приехать как можно быстрее.

Едва она кладет трубку, мысли уносятся вперед, к тому, что делать с детьми. Взять с собой? Вряд ли это разумно в такой ситуации. Есть только один человек, которого она могла бы попросить посидеть с ними час-другой. Но… О боже!

Карен берет с тумбочки мобильный. Есть сообщение. Даже того, что видно на экране, достаточно: «Все хорошо, дорогая. Ты не виновата, я вела себя бестактно».

Это все, что нужно знать Карен. Она звонит, и через полчаса Анна тут как тут. Шепотом они договариваются не будить детей.

– Не стесняйся, ложись на кровать и поспи еще немного, – говорит Карен и убегает.

Она едет по А27 с максимальной скоростью, на которую способен ее допотопный «Ситроен».

Что, если папа умрет до того, как я успею туда добраться?

Она выжимает педаль газа, не думая о безопасности.