Память золотой рыбки - Моник Швиттер Страница 20

— Это итог, король всех цветов!

Еще я знала, что он никогда не ест по вечерам, потому что иначе не может заснуть, что он пьет пиво только в казино и что сауны, по его мнению, отвратительны. Как мы затронули эту тему, я уже не помню, ведь мы никогда не беседовали «за столом», как он иногда говорил в шутку, во всяком случае, ни о чем таком, что не относилось непосредственно к игре, но у меня в голове до сих пор звучат его слова, отчетливо и презрительно:

— Как ни крути, сауны отвратительны.

Конечно, я думала о нас. Незадолго до тринадцатого числа и какое-то время после. Но что толку. «Есть то, что есть, — говорила я себе тогда, — то есть: ничего нет». С каждым месяцем я все больше привыкала к этим отношениям без обязательств, и каждый раз уже готовилась к тому, что он не придет, и приятно удивлялась, когда он все-таки приходил.

Я всегда проигрывала. Около полуночи, правда, дела обычно обстояли хорошо: мой кошелечек был набит фишками, однако к двум часам их оставалось столько, что они компактно помещались в одной руке. Франк, напротив, выигрывал всегда без исключения и с каждым посещением только увеличивал свой выигрыш, у него около полуночи все обыкновенно шло не очень хорошо, и он постоянно спрашивал моего разрешения сходить в кассу и поменять еще денег. «Нет», — говорила я тогда, коротко и ясно, и он улыбался, оставался за столом, ставил все на вторую дюжину и выигрывал, ставил все на каре и выигрывал, ставил все на зеро и выигрывал. В конце он делил со мной выигрыш и делал это без малейшего проявления чувств, без слов и без шуток, даже не взглянув на меня. Когда он вручал мне мою долю, я принимала ее также сухо, хотя с языка готово было сорваться предложение, чтобы впредь он ходил в казино один и оставлял весь выигрыш себе. После каждого посещения казино денег у меня прибавлялось, и я привыкла в конце месяца ходить по магазинам, покупать себе к следующему тринадцатому числу новое платье или блейзер, пару сапог или шарф.

На четвертую встречу, тринадцатого августа, я принесла Франку подарок. Он был львом по гороскопу, и его день рождения должен был приходиться на эти дни, точную дату он не захотел мне открывать.

— Ведь у тебя день рождения семнадцатого августа, — попытала я счастья, но он только тряхнул своей шевелюрой, взял у меня плоскую квадратную коробочку, нагло улыбнулся и сказал:

— Дай-ка угадаю, это компакт-диск.

Я кивнула:

— Может, даже догадаешься какой?

— Хотел бы, да не могу, я же не ясновидец.

Это был концерт для виолончели Дворжака. Он равнодушно посмотрел на футляр.

— Мне?

— Да, тебе.

— Итак. Жаклин? Партию виолончели исполняет женщина? Разве это не мужской инструмент?

— Мужской, согласна.

— Но тут-то женщина, — он прочитал: — Дю Пре.

— Это самая красивая запись, какую мне удалось найти. Еще она напоминает мне о виолончелисте, игру которого я однажды слышала на концерте.

— Мне приятно, спасибо.

Франк опустил диск в боковой карман пиджака и едва коснулся губами моей щеки.

Мы больше не говорили о виолончелях и днях рождения, дату своего я тоже сохранила в тайне и на следующий год уже ничего не дарила Франку, но тринадцатого августа, когда мы поздоровались у входа, вновь сказала:

— У тебя ведь в этих числах день рождения, желаю тебе всего хорошего.

— Лучше пожелай мне удачи!

— Точно, желаю тебе удачи!

— И тебе того же! Давай, начинаем!

Чем чаще Франк выигрывал, а я проигрывала, тем реже я играла самостоятельно. Правило гласило: мы играем за одним столом, но раздельно. Соблюдать этот принцип мне становилось все сложнее и сложнее. Я постоянно убирала уже поставленные фишки со стола, стоило ему сделать противоположную ставку. Если я выбирала «чет», а он, напротив, «нечет», то я едва могла противиться желанию схватить удачу за хвост, ведь она, по-видимому, всегда была на его стороне.

— Давай придерживаться правил, — сказал тогда Франк вполголоса, натянуто улыбаясь, а я ответила, презирая себя за малодушие:

— Не волнуйся, я следую велениям своего неумолимого внутреннего голоса.

Улыбка исчезла с лица Франка, он строго посмотрел на меня:

— Прямо от сердца отлегло, рад это слышать.

Я взглянула на него также строго и кивнула.

Один из крупье как-то заговорил со мной. По его словам, он не пытался ничего разнюхать, просто уже давно обратил на меня внимание. Я на него тоже, так как, несмотря на свой почтенный возраст и невероятную сноровку, с какой он водил лопаткой по зеленому сукну, у него была манера смотреть на посетителей с нескрываемым интересом, что было совершенно непохоже на его коллег с профессионально-отстраненным видом. Однако я ему об этом не сказала.

Он, дескать, ломал себе голову над тем, как часто я хожу в казино.

— Это очень просто, — ответила я.

— Раз в две недели?

— Нет.

— Раз в месяц!

— Да.

— В какой-то определенный день?

— Да.

— Так я и думал. Но в какой?

— Это вы точно скоро выясните.

Франк не приветствовал мое общение с крупье. Я уже готовилась к тому, что он предложит включить в наш устав соответствующий запрет. Но он лишь мрачно следил за нашей маленькой беседой. Я приветливо улыбнулась ему:

— Выпьем еще чего-нибудь?

Он покачал головой:

— Я здесь, чтобы играть, а не напиваться. И не языком молоть, — прибавил он.

Чего он так боялся? Что крупье обронят какое-нибудь замечание на его счет? Может, он бывал здесь чаще, и без меня? С другими женщинами? Или делал огромные ставки?

В начале второго у Франка началась невероятная полоса везения. Пять раз подряд он поставил на большие номера и пять раз выиграл. Выигрыш он поставил на сплит «8-11», выпало «8». Он поставил на малую серию, выпало «23». Весь выигрыш поставил на черное, выпало «31», Франк сиял.

— Вот теперь я не прочь выпить, — сказал он.

Когда Франк вернулся с бокалами пива, я спросила его напрямик:

— Ты часто приходишь сюда?

— Раз в месяц, ты же знаешь, — ответил он удивленно.

— Не чаще?

— Конечно, нет, это ведь против правил.

— Этого я не знала.

— Ну, так теперь знаешь. Имей в виду, это и тебя касается.

Мы дружно рассмеялись, так как сама мысль, что я могу появиться за столом без Франка, показалась нам совершенно дикой.

Спустя трое суток, шестнадцатого января, когда за самым холодным, как утверждали синоптики, днем в году наступила самая холодная ночь, я впервые вошла в казино одна. Мне пришлось подождать несколько минут, пока за столом не освободилось место, но потом я вступила в игру быстро и решительно, будто следуя определенному плану. Я чувствовала себя свободной. Я всегда знала, что делать, иногда я ставила и ошибалась, а иногда ставила и угадывала, а так как выигрыш по моим подсчетам превышал проигрыш, то у меня было хорошее предчувствие, что я поймала волну удачи. За какой-то час мой первоначальный стек утроился, и я благополучно отправилась домой.