Я была здесь - Гейл Форман Страница 20

Я помню его пошлую характеристику их связи. «Я ее трахнул», – объявил он с таким презрением – и к Мэг, и к случившемуся, и к самому себе, так что мне даже непонятно, зачем ему это было нужно.

– Я бы не сказала, что это было «что-то».

– Я бы от такого не отказалась.

Элис кажется такой юной, милой и невинной. А что бы с ней стало, если бы ее использовал Бэн? Картинка рисуется безрадостная.

– Ага.

Когда уже почти все доедено, приходит СМС от Гарри: «Раскрыл».

Я плачу за нас обеих, и мы с Элис поспешно возвращаемся домой. Гарри ждет нас на крыльце, ноутбук Мэг у него на коленях.

– Смотри, – говорит он.

Я смотрю.

Там открытый документ с коммерческой шапкой «Промышленная клининговая компания Хай-Ватт» и всякие номера.

– Что это?

– Лицензия.

– Что она делает у Мэг?

– На такую покупку нужно разрешение, – он переходит в другое окно, в котором содержится список смертоносных химических реактивов, где их приобрести, как, последствия отравления и «вероятность успеха». В нем есть и тот, что выпила Мэг. И шансы на успех у этого яда чуть ли не самые высокие.

Меня начинает тошнить.

– Это еще не все, – Гарри открывает еще один документ, список с галочками, такие нам раздавали на некоторых уроках. Всмотревшись, я вижу, что это пошаговая инструкция к самоубийству. Заказать яд. Выбрать дату. Написать письмо. Очистить кэш. Отправить письмо с задержкой.

– О боже…

– Коди, – предупредительно говорит Гарри, – и это пока не все.

Он переходит в обычный текстовый документ. В нем содержится чуть не развеселое поздравление читателю с тем, что он «сделал смелый и окончательный шаг к самоуничтожению». И далее: «Нас не спрашивают, хотели ли мы родиться, и практически не спрашивают, хотим ли мы умереть. Самоубийство – единственное исключение. Это путь смелых. Самоубийство можно считать священным обрядом посвящения». Затем перечисляются тошнотворные подробности, где и как это лучше сделать, как скрыть свои планы от близких. Есть даже советы, что написать в прощальном письме. Мэг использовала оттуда целые куски.

Перегнувшись через перила, я блюю в заросли гортензии. Элис плачет, Гарри уже почти в панике, не понимая, что с нами делать.

– Кто так поступает? – едва хватая воздух, говорю я.

Он пожимает плечами.

– Я еще покопался, поискал в Гугле перечисленные советы, и оказалось, что существует куча всяких «групп поддержки самоубийц».

– Групп поддержки? – изумленно спрашивает Элис.

– Чтобы подтолкнуть людей к самоубийству, а не предотвратить его, – говорю я.

Гарри кивает.

– Раньше они активно действовали в Сети, но сейчас осталось лишь несколько. Так что понятно, откуда такая секретность, как в шпионском романе. Эти тексты, по всей видимости, составлены одной конкретной группой. «Последнее решение». Хорошее, конечно, название, – он качает головой с некоторым омерзением. – Очевидно, авторы не хотят, чтобы их нашли. – Гарри улыбается и словно потом понимает, что не к месту. – Ирония в том, что если бы она эти файлы не кодировала, а просто выбросила, то их бы на диске уже не было.

– А почему ты так уверен, что это именно «Последнее решение»?

– Мэг стерла историю в браузере, а кэш не почистила, – он смотрит на меня, потом на ноутбук. – И сайт «Последнего решения» она открывала.

14

Триша, наш глашатай, оповестила примерно половину Говнограда о том, что я снова уехала в Такому, следовательно, об этом прослышали и Сью с Джо, о чем я узнала только позднее. Они мне позвонили, пригласили на ужин, а когда я пришла, ошарашили простым вопросом: зачем я снова туда поехала.

– В прошлый раз я уехала впопыхах, хотела убедиться, что ничего не забыла.

– Ой, Коди, не стоило, – говорит Сью. Она качает головой и кладет мне на тарелку пасту, сваренную в пакетике, типа того, как готовит Триша. – Ты и так столько для нас делаешь.

Мой секрет – точнее, секрет Мэг – жжет мне сердце. Я и не планировала держать это втайне. Всю обратную дорогу на автобусе я думала о том, говорить Гарсиасам или нет – утешит ли их это? Или, наоборот, сделает только хуже? Решения я так и не приняла, но после возвращения стала избегать Гарсиасов. Прошло три дня, и вопрос как будто решился сам собой.

Сью убирает со стола. Не комментируя, как я мало поела. Я замечаю, что и сама она лишь едва поковыряла пасту.

– Ты останешься? – спрашивает она. – Джо наконец смог зайти в ее комнату.

Имеется в виду комната Мэг, в которой, по словам Скотти, после ее смерти практически никто не бывал. Скотти сказал, что он несколько раз заглядывал, потому что все там выглядело как обычно, словно сестра вот-вот приедет. В моей памяти остался четкий образ: заваленный стол с кучей проводов и паяльников. Пробковая доска с коллажем из старых пластинок, рисунков углем и фотографий. Напротив окон стена граффити – так мы ее называли. Там раньше были ужасные обои в цветочек, пока Мэг в порыве вдохновения не отодрала их и не исписала стену маркером своими любимыми цитатами и текстами песен. Сью тогда ужасно разозлилась – во-первых, потому, что дочь изуродовала жилище, а еще потому, что к ним на обед заходили знакомые из церкви, и некоторые из надписей показались им богохульством. «Джо, ты же знаешь, какие у нас люди», – говорила Сью, а Мэг услышала. Но отец встал на ее защиту. Кому какое дело до слухов? Если Мэг хочется самовыражаться на этой стене – так пусть. А когда она уедет, можно будет закрасить. Чего они, правда, так и не сделали. И теперь, наверное, уже и не сделают.

– Мы нашли кое-какие твои вещи, – говорит Джо. – И, может, ты захочешь взять кое-что из вещей Мэг.

– В другой раз, – отвечаю я. – Мне завтра рано на работу.

Вот так люди начинают врать? Первый раз тяжело, второй – попроще, а потом уже срывается с языка быстрее, чем правда, – может, потому что ложь действительно легче, чем правда.

Я выхожу из дома сама. Но не успевает дверь закрыться, как за мной выскакивает Скотти, цепляя Сэма на поводок.

– Прогуляемся? – говорит он.

– Я спешу, – отвечаю я.

– Ничего, Самсон любит бегать. Да, дружище?

Я беру быстрый темп, но Скотти без труда за мной поспевает, поскольку ему десять лет и ноги от ушей. Самсон скачет рядом, вынюхивая, куда бы поссать.

Когда мы доходим до конца квартала, Скотти спрашивает, зачем я ездила в Такому.

– Я же сказала. Убедиться, что ничего не оставила.

Не знаю, в чем тут дело, – в том, что детям врать труднее, или в том, что у них детекторы брехни лучше работают, но этот мальчишка смотрит на меня с таким цинизмом, что сердце щемит.