Анастасия. Вся нежность века - Ян Бирчак Страница 20

– К сожалению, похоже, что к тому идет, – невразумительно, но с большим чувством ответственности значительно произносит Багаридзе.

Васяню при этом оба совершенно не принимают в расчет, гость даже усаживается к нему спиной – не из желания оскорбить, а только по очевидному ничтожеству Васяни. Тот ничуть и не обижается, молча ковыряет вилкой свою селедочку.

– Где же теперь наша Добровольческая армия найдет себе пристанище? Как вы считаете, эти лягушатники (он доверительно наклоняется к капитану) помогут нам?

– Полагаю, что согласно международным конвенциям, – снова напускает на себя важность Багаридзе, – как цивилизованная страна, они просто обязаны протянуть руку помощи цвету русского воинства.

– Да, да, конечно, – подхватывает его пафосный тон собеседник и невольно выпрямляется на стуле, – оплот европейской цивилизации! – и, словно потеряв нить разговора, задумывается, опускает голову на грудь.

– Знаете ли, мне давеча сон приснился, – медленно, как бы про себя продолжает он, – представьте: костромское имение, дождь, телега по самые ободья в грязи, и коровы бредут рядом по дороге – глушь, тоска, Господи, какая тоска! Век бы этого Парижа не видать! Э-эх, что чужбина-то с человеком делает! Кстати, знаете, здесь, кажется, княжна Анастасия объявилась, ну из Романовых, младшая-то.

– Как объявилась? – теряет свою напыщенность капитан. Мгновенно встрепенулся и Васяня.

– Да натурально, взяла и объявилась, вроде как из всей семьи одна уцелела. Вон там, за столиком, слева за полковником, видите, дама в темном. Она, конечно, инкогнито, но все знают, что Анастасия. Полковнику доверительно открылась, а он возьми да и не удержись. Да что уж теперь Анастасия? Два с половиной миллиона отборного воинства, офицерство, белая кость, белая гвардия не удержали страну, не уберегли, что теперь Анастасия? Какие фамилии, капитан, какие фамилии, вы не поверите, в лакеях, в гарсонах ходят, – собеседника уже окончательно разобрало.

Васяня, мгновенно переглянувшись с Багаридзе, тем временем как бы поперхнувшись, быстро встал и проследовал в туалет мимо столика с «Анастасией». Поравнявшись с нею, делает неловкое движение, покачнувшись, опирается на столик, смахивает бокал. Всеобщее замешательство, женские вскрики. Васяня, заглянув ей в лицо, пренебрежительно кривится и бросает на ходу: «Простите, мамзель!» Мы видим некрасивую грузинку, притом немолодую, старательно делающую «загадочное лицо», – это никак не Анастасия.

Васяня возвращается к столику, где теперь остался один капитан, с нетерпением ожидающий его реакции. Васяня снова презрительно морщится, давая понять, что это не Анастасия, мол, наша лучше.

* * *

Не успевает Васяня занять свое место, как рядом с ними останавливается дама довольно подержанной наружности, но одетая с большими претензиями. Это наша давняя знакомая мадам Сазонова. На ней оставшееся еще с тех, прежних, времен декольтированное вечернее платье, несколько старомодное и не слишком уместное в третьеразрядном ресторане, крупные драгоценности, по-видимому, фальшивые. Общипанное и местами облысевшее боа из страуса подчеркивает увядшую шею.

Ее чрезмерная экзальтированность заставляет думать о начале душевного заболевания.

Сложенным веером она хлопает сзади по плечу капитана.

– Вот вы где от меня скрываетесь, а я уже везде обыскалась! – Это «вы» явно не относится к Васяне, дама смотрит только на красавца Багаридзе. С кислой миной он встает, молча целует ее руку и усаживает рядом.

– Зачем же «скрываетесь»? У нас с Василием могут быть серьезные мужские дела, не так ли? – обращается он за поддержкой к напарнику.

– Очень даже! – отвечает тот с набитым ртом.

– Ах, оставьте, знаю я ваши дела! Опять, небось, в карты продулся! – надув губки как девочка, она снова хлопает Багаридзе веером по руке.

– Кстати, Василий, ты не забыл, что собирался уходить? – бесцеремонно спроваживает его капитан.

– Уже иду! – Васяня на ходу поддевает вилкой последний грибочек на тарелке. Когда он исчезает, Сазонова жадно опрокидывает в рот оставленную им водку.

* * *

На улице у Васяни сходит с лица выражение придурковатости, в глазах его остается холодная злость. В ранних осенних сумерках уже плохо различима другая сторона улицы. Прохожих мало, все спешат домой укрыться от непогоды. На Васяню холод и дождь мало действуют, он еще не остыл после ресторана. Он останавливается закурить и тут видит, как буквально в нескольких шагах от него Егорычев подсаживает Анастасию в такси. Они как раз закончили свой тяжелый разговор в скверике под дождем.

Васяня прислоняется к стене и, не делая ни одного движения, долго смотрит вслед отъезжающему автомобилю. Затем зло швыряет так и не раскуренную сигарету, растирает ее ногой и бегом возвращается назад в ресторан.