Самая настоящая любовь - Алексей Слаповский Страница 20

БЕЛОВ. На «Жигулях» будет ездить.

ЛАНА. На ком? Лир, «Жигули» – это чего?

ВЕДУЩИЙ (публике). Я слышу ваши вопросы, слышу! «Жигули» – это…

ЛАНА. Заткнись! А обо мне ты подумал, Костя? У меня репутация, она денег стоит! Если начнут трендеть, что я у психа в любовницах была, у меня рейтинг сразу упадет! Короче, делай, что хочешь, но тогда миллиард – на моральную компенсацию!

ЛИРА. Ты не зарывайся, девочка.

ЛАНА. Не к тебе речь, сука старая!

ЛИРА. Дешевка малолетняя!

ЛАНА. Курица целлюлитная!

ЛИРА. Хабалка дырявая!

Появляется Коблеяшев и громко откашливается. Дамы тут же умолкают.

КОБЛЕЯШЕВ (после паузы). Нам поговорить надо.

Лана и Лира тут же выходят. Ведущий, поколебавшись, остается. Коблеяшев долго и пристально смотрит на него.

ВЕДУЩИЙ (все больше тушуется). Пойду я посмотрю, как там… Ну, мало ли… (Идет к выходу.) Коблеяшев Мулдаш Орестович! Друг Белова, очень влиятельный бизнесмен и политик! (Исчезает.)

И опять пауза.

БЕЛОВ. Ты тоже меня не понял, Мулдаш?

КОБЛЕЯШЕВ. Почему? Понял. Ты хочешь быть в белом фраке, а мы останемся в дерьме.

БЕЛОВ. Вовсе я не хочу, чтобы вы были в дерьме. Это просто мой личный выбор.

КОБЛЕЯШЕВ. Ты хочешь сказать, за этим никого нет?

БЕЛОВ. Абсолютно.

КОБЛЕЯШЕВ. Дело хуже, чем я думал. Если бы кто-то за этим стоял – устранить, и нет проблем. А так придется устранить тебя.

БЕЛОВ. Ты шутишь, конечно?

КОБЛЕЯШЕВ. Какие тут шутки! Я даже не знаю, как с тобой говорить. Ты с ума не сошел?

БЕЛОВ. Нет.

КОБЛЕЯШЕВ. Тогда попробую обратиться к разуму. Ты, Костя, человек темный. Ты даже Маркса не читал. А он, хоть и сделал неверные выводы, но про капитал написал недурно. С отрицательной стороны. А жизнь потом проявила положительные стороны капитала. Объясняю популярно: владеть капиталом не только удача, честь и тому подобное, это еще и тяжелая работа, это долг и обязанность.

БЕЛОВ. Ты мне рассказываешь?

КОБЛЕЯШЕВ. Слава богу, хоть это понимаешь. В самом деле, Костя, капитал – это как лес. А капиталист – его хозяин. Он старается этот лес приращивать. Он его окультуривает. Ведет селекцию. Дает работу лесникам, лесорубам, лесопилам, ботаникам, зоологам… Много кому. Да, у него больше всего, чем у прочих. Он же в лесу хозяин – и малина лесная его, и пушные звери, и прибыль от продажи древесины – в умеренных количествах. И что ты хочешь сделать? Пустить в лес кого попало? Поделить – каждому по дереву? Знаешь, что будет? Каждый свое дерево спилит, продаст, а деньги прожрет, пропьет, протратит. И все, и нет леса. Нет капитала. Ты не сделаешь богаче людей, Костя, напротив, они станут беднее. Исторический опыт показывает…

БЕЛОВ. Короче можешь?

КОБЛЕЯШЕВ. Теперь подойдем с моральной стороны. Мы людей веками воспитывали в убежденности, что богатство не есть плохо, что успех не есть грех, что неравенство обусловлено самой природой. И люди помаленьку привыкли: да, есть кто-то, у кого большие деньги. Они, конечно, завидуют и даже ненавидят, но – в рамках. Ибо каждый представляет, что может оказаться богатым. Им в голову уже не влезает, что кто-то может отказаться от своего богатства. Вот мы, правоверные, грамотно вопрос решили – заплатили налог в пользу бедных и спим спокойно. Христиане тоже неплохо устроились – у них такой идеал, которого все равно достичь нельзя, поэтому нечего и рыпаться. Луковку кому подашь – и на том спасибо. Знаешь, что ты сделаешь, если и вправду раскидаешь свои деньги? Ты создашь прецедент, Костя. Люди начнут думать: вот, нашелся праведный человек среди этих сволочей. То есть ты нас всех автоматически сделаешь сволочами, как я уже говорил. Этот раздал деньги, а другие нет. Почему? Чувствуешь, чем это чревато, дорогой? Социальным взрывом, катаклизмом! Ты цунами хочешь вызвать?

БЕЛОВ. Ничего я не хочу! То есть хочу – покоя в душе. Мулдаш, как ты не поймешь? Да знаю я, что это нерационально, неразумно, что, может быть, даже вредно, но… Хотя – не уверен. Не уверен, что вредно. Люди уже не верят ни во что и ни в кого. Не верят в бескорыстие. Может, я хочу вернуть им эту веру?

КОБЛЕЯШЕВ. А, так ты себя уже мессией чувствуешь?

БЕЛОВ. Нет, почему… Просто… Потребность души.

КОБЛЕЯШЕВ. Хорошо. Я с тобой говорил, как бизнесмен, теперь скажу как человек. Думаешь, я сплю спокойно? Думаешь, я не чувствую стыда, что могу позволить себе все, что хочу – в тысячу раз больше своих потребностей? Еще как стыдно! Я даже вегетарианцем стал, я живу скромно, я трачу на себя не больше, чем какой-нибудь офисный клерк. Все равно – мучаюсь. И мне, Костя, часто хотелось, как и тебе, выйти на площадь и закричать: люди, я вас люблю, возьмите все – до последней рубахи!

БЕЛОВ (радостно). Значит, ты меня должен понять! Я даже не подозревал, Мулдаш, что у тебя бывают такие мысли!

КОБЛЕЯШЕВ. Еще как бывают. Просто за руки себя держу. Специально распоряжение письменное разослал: по первому требованию денег мне не выдавать. Только если повторю через день в присутствии нотариуса, а потом еще через день в присутствии моей жены, дай бог ей здоровья. Это несколько замедляет дела, зато я застрахован от безумных поступков.

БЕЛОВ. А может, не безумные, Мулдаш? Может, душа подсказывает?

КОБЛЕЯШЕВ (берет дротики и встает перед мишенью). Я с тобой говорил как бизнесмен. (Бросает дротик в мишень.) Как человек. (Бросает дротик.) А теперь скажу как депутат и человек, близкий к правительству. (Поворачивается к Белову, целится в него.) К примеру, если вернуться к образу леса, государству требуется много бревен. Построить забор для защиты от врага, например. А в госзаказнике деревьев мало. Кто нас выручит? Ты, Костя. Ты – наш карман, ты благодетель государства. А если ты раздашь все – попробуй тогда собрать по бревнышку!

БЕЛОВ. С этого бы и начинал. Я и так вам миллионы качаю. И в бюджет, и партиям, и лично кое-кому.

КОБЛЕЯШЕВ. Вот и качай. А за это мы разрешаем качать тебе нефть.

БЕЛОВ. И если я не захочу, вы меня действительно устраните?

КОБЛЕЯШЕВ. В обязательном порядке. (Кидает дротик в Белова, промахивается – то ли нарочно, то ли случайно.)

БЕЛОВ. Не верю, Мулдаш. Мы же друзья, мы вместе начинали. Помнишь – кооператив создали по производству картофелечисток? Сами их делали из кровельной жести!

КОБЛЕЯШЕВ (умиляется). Да, золотое было время!

БЕЛОВ. А помнишь, я купил партию слегка просроченных армейских консервов, а они оказались совсем тухлыми, кто-то отравился, не до смерти, к счастью, меня под суд, а тут кредиторы – ставят на счетчик, ты адвокатам заплатил, кредитором заплатил, последнее ведь отдал, Мулдаш!