Карибские каникулы - Ирина Крылова Страница 20

Марина прислушалась. Голос некоторое время молчал, затем возникла маразматическая, но твердая мысль, что надо развернуться и поехать назад. Марина с негодованием мысль прогнала. Издевается он, что ли? Еле ноги унесла, а теперь обратно?

Нимало не смутившись такому бесцеремонному обхождению, бредовая мысль вернулась и прочно угнездилась в Марининой голове, не желая двигаться с места. «Чтобы слышать, надо слушать», – вновь повторил внутренний голос, как терпеливый педагог, объясняя урок не слишком сообразительному ученику.

Секунду помедлив, Марина начала разворачиваться. «Ладно уж, так и быть, – бормотала она про себя, – доеду до Сергеевых ворот и снова попробую выбраться. Может, вторая попытка будет удачнее».

Не прошло и пяти минут, как вместо знакомой усадьбы впереди замаячили огни шоссе и Марина выехала на освещенную автостраду. Место было незнакомым. Никогда раньше она здесь не бывала. Нигде никаких указателей, в обе стороны простиралась одинаково пустынная трасса. «Ну и что теперь?» – слегка нервничая от такого неожиданного поворота событий, спросила себя Марина. Голос молчал.

«Наверное, задремал, утомился, бедненький, от непривычно напряженной работы», – не без издевки подумала Марина. Вскоре появилась внутренняя уверенность, что ехать надо направо.

– Чтобы слышать, надо слушать, – повторила Марина как заклинание и, решительно нажав на педаль газа, помчалась по пустой дороге.

Примерно минут через десять она поняла, где находится. Оказалось, что она приближается к собственному дому, но не со стороны Москвы, как привыкла, а из области. Да, вот знакомый магазинчик «Продукты и все остальное». А вот поворот и указатель на ее родное Синицыно.

«Здорово! – восхищенно подумала Марина. – Но ведь так не бывает!» В голове не укладывалось происходящее, но от соприкосновения с чудом появилось приятное щекочущее чувство легкого возбуждения.

Марина подъехала к дому. Во всем поселке царило празд–ничное оживление. Украшенные к Новому году дома приветствовали ее, перемигиваясь разноцветными гирляндами. Тут и там виднелись наряженные елки, вокруг которых подвыпившие соседи и их гости водили нестройные хороводы. «Вот это я понимаю! Вот это по-нашему! – обрадовалась Марина. – А то тюльпаны какие-то черные! Скука беспросветная! Да, любит у нас народ праздники. Утро уж скоро, а никто и не думал ложиться». Марина едва не прослезилась от ощущения сопричастности к милой сердцу общественной бесшабашности.

Счастливо улыбаясь, она взглянула на часы на передней панели «альфы». Часы показывали 23.55. Ну вот, часы остановились. Это обстоятельство ее ничуть не огорчило. Марина вошла в дом. В свой родной дом, который так любила. Как же хорошо дома! Часы над камином показывали без пяти полночь. Марина за–жмурилась и снова открыла глаза. Да, похоже, здесь, в Синицыно, новый год еще не наступил.

Марина включила телевизор. Передавали новогоднее обращение президента. Марина, уже начавшая приобретать иммунитет к различного рода странностям, сыпавшимся на нее последнее время как из рога изобилия, поняла, что сил удивляться у нее не осталось, и посему решила принять ситуацию такой, какая она есть.

«Хоть Новый год встречу по-человечески», – подумала она, доставая из холодильника бутылку шампанского.

Последнее время Анжела чувствовала себя неуютно. Ей постоянно казалось, что за ней кто-то наблюдает. Особенно в те редкие моменты, когда она оставалась наедине с собой. Целыми днями она кружилась как белка в колесе, порой некогда было даже перекусить. А теперь еще и дома в минуты желанного и редкого отдыха она тоже никак не могла расслабиться, так как стала ощущать эффект присутствия (как она ЭТО про себя называла).

Нет, ее ничего особенно не беспокоило, никакого полтергейста и прочих глупостей. Просто довольно назойливое чувство, что она не одна, и не желающее отступать внутреннее напряжение. Сначала она связывала это с усталостью. Шутка ли, уже второй год без отпуска. Работа, работа и снова работа. Никакой организм не выдержит. Надо бы бросить все, уехать к морю, забыться вдали от безумной суеты большого города. Побыть хоть немного наедине с природой. В конце концов, может она оставить свои салоны красоты на пару недель, ничего страшного не случится. Бизнес налажен, идет как по маслу, а вот о себе надо бы позаботиться, не девочка уже.

В свои 52 года Анжела выглядела лет на 30 максимум. Сама она этому не удивлялась. Привыкла считать, что ей просто повезло с генотипом. Вот и бабка ее всегда выглядела гораздо моложе своего фактического, обозначенного в паспорте возраста. Моложавая, бодренькая такая была старушка. И на здоровье никогда не жаловалась. Правда, ближе к концу жизни ее стали посещать непродолжительные приступы глубокого маразма. Но в ее сто десять лет это было простительно, тем более что в остальном она была крепкой, активной старушенцией и особого беспокойства родным не доставляла. Повышенного внимания к себе не требовала и родственников надуманными придирками не изводила. В общем, милая была бабуля.

Один лишь раз она сильно напугала тогда еще маленькую Анжелу. Однажды под вечер она увела девочку к себе в комнату, погасила свет, зажгла свечи и, сделав страшные глаза, церемонно вручила ей какой-то древний документ, свернутый в трубочку и упакованный в пыльный бархатный чехольчик. Передачу реликвии бабушка сопроводила торжественным и нечленораздельным текстом, из которого перепуганная Анжела разобрала лишь то, что хранить эту пыльную трубочку она должна пуще зеницы ока, никому не показывая, что трубочка эта сослужит ей, любимой внучке, верную службу, но не задаром, а за услугу, которую ей придется однажды кое-кому оказать. Затем старушка заговорщицки подмигнула девочке и шепотом сообщила, что скоро отбывает домой. Анжела тогда несказанно удивилась, так как никогда не слышала, чтобы у бабушки был какой-то дом, кроме их московской квартиры.

Вскоре после этого бабка скончалась, видимо, успокоившись, что ее тайна в надежных руках. Анжела, повинуясь предсмертной воле усопшей, документ спрятала в надежном месте и благополучно о нем позабыла, посчитав происшедшее следствием старческого слабоумия.

С тех пор прошло много лет. Жизнь Анжелы складывалась довольно успешно. Во всяком случае, она привыкла так думать. То, что у нее не ладятся отношения с мужчинами, она в расчет не брала. С течением времени она как-то приспособилась к этому, перестала считать проблемой. Не может же человеку везти абсолютно во всем. В остальном же жаловаться ей было не на что. Прекрасный сын, собственный бизнес в индустрии красоты, который, помимо неплохих дивидендов, приносил ей еще и удовольствие. Что и говорить, Анжеле нравилось заниматься своим делом – помогать людям быть красивыми.

Но больше всего ее радовало собственное отражение в зеркале. Казалось, годы не имеют над ней власти. Все ровесницы давно превратились в теток, а некоторые и в бабушек. А на Анжелу из зеркала смотрела молодая женщина, даже девушка, с задорными карими глазами, потрясающе гладкой кожей и свежим румянцем на лице. Даже совсем молодые клиентки порой с завистью поглядывали на хозяйку модного салона, не говоря уже о более взрослых посетительницах. А она, скромно улыбаясь, будто говорила всем своим видом: «Вот что значит правильный и своевременный уход за собой».