Рэй задним ходом - Дэниел Уоллес Страница 20

– Он просто позвонил тебе ни с того ни с сего?

– Ни с того ни с сего, – сказал Рэй. – Я взял трубку, и это оказался он. Я сказал «алло». А он сказал…

– И вы никогда раньше?…

– Нет, мы никогда раньше не общались. С какой стати? Зачем ему знать обо мне? Я понятия не имел, что обо мне кто-то знает. Я имею в виду – из людей вроде него.

– Но он знал о тебе?

– Он позвонил. – Рэй пожал плечами, предельно выразительно, как ему казалось. Но иногда даже такого выразительного жеста бывает недостаточно. – Хотя, конечно, я не такой известный человек, как он.

– Ох, Рэй! – Дженни рассмеялась. – Ну не трудно ли все время быть таким скромным? Неужели ты не можешь просто от души насладиться минутой успеха, сознанием своей значимости?

– Я наслаждаюсь, Дженнифер. – Рэй натянуто улыбнулся, на мгновение покоробленный словом «минута». – Но о каком успехе ты говоришь? – Он рассмеялся. – Всего-навсего телефонный звонок, просьба.

– Я страшно рада за тебя, Рэй. – Она поднялась на цыпочки, словно цветок, тянущийся к солнцу, и поцеловала его в правую щеку. Опускаясь на пятки, она улыбнулась. Следов помады у него на лице не осталось, поскольку Дженнифер не красила губы, но на щеке все равно горело ярко-красное пятно.

– Спасибо, Дженнифер, – сказал он. А потом, вероятно, он сделал шаг назад там, где другой мужчина сделал бы шаг вперед; он не знал точно. Возможно, он просто посторонился, пропуская прохожего. В любом случае Дженнифер заметно расстроилась. Лицо у нее вытянулось.

– Я тоже буду рад за себя, – продолжал Рэй. – Но пока держу пальцы скрещенными… – он показал пальцы, -…и жду завтрашнего дня. Пожелай мне удачи.

– Ага, – сказала она, возвращаясь в обычное, веселое расположение духа. У Дженнифер была неприятная привычка постоянно говорить «ага». Потом она повторила: – Ага… желаю удачи, Рэй.

– Хорошо, – сказал Рэй. – Похоже, мы опаздываем. – Ибо они встретились на улице случайно, но дороге на работу, как случалось часто, слишком часто последние несколько недель. Рэй подозревал, что Дженнифер подстерегает его, прячется за углами домов и витринами магазинов, незаметно подкрадывается к нему, чтобы сказать «доброе утро». Но с другой стороны, она заведовала магазинчиком «Кофе-чай» в квартале отсюда. Вполне естественно, что они иногда встречались.

Похоже, – сказала она, не двигаясь с места.

Да, – сказал он.

Она по-прежнему не двигалась с места.

Тогда пока, Дженнифер. – Рэй легко дотронулся до ее руки и медленно пошел прочь. Чувствуя спиной пристальный взгляд, он обернулся, и она помахала рукой, действительно похожая на цветок, колеблемый ветром; она стояла все там же на тротуаре, обтекаемая с обеих сторон людским потоком, и махала рукой. Воспоминание о вечере, когда он потерпел Фиаско, не потускнело и памяти. От воспоминаний не убежишь. Похоже, от Дженнифер Мьюборн тоже. Когда Рэй отошел дальше и снома обернулся, она уже скрылась в толпе, и он видел только руку, поднятую над головами прохожих.

Но он. Тот самый он, о котором Дженнифер и Рэй говорили тем утром. Он был Питером Бойланом, художником. Бойлан пользовался такой известностью, что если звучала фраза с безымянным местоимением третьего лица мужского рода (например, «Он просто позвонил тебе ни с того ни с сего?»), вы с большой долей вероятности могли предположить, что речь идет о Питере Бойлане. Но такова парадоксальная природа славы. Человек теряет имя. Он становится настолько известным, что необходимость в нем отпадает.

Так случилось и с именем Питера Бойлана. Он был повсюду: разумеется, в музеях и над каминами в гостиных очень богатых домов. Но также его фотографии печатались в журналах и на постерах, его имя украшало футболки и писалось на стенах дешевых отелей. И все же он, казалось, сохранял достоинство – или, как Рэй прочитал где-то, «достоинство и потрясающую креативность».

С другой стороны, Рэй не раз слышал мнение (высказываемое в порядке критики), что Бойлан не умеет рисовать обнаженную натуру. Но Рэй не относился к числу людей, которым обязательно нужно увидеть обнаженную женскую грудь, прежде чем назвать картину произведением искусства. В мире полно других вещей, достойных

воспроизведения на холсте, не правда ли? Неужели обязательно рисовать грудь? Рэй считал, что человеческое тело прекрасно. И, наверное, рго вполне можно оставить в покое.

Рэй заведовал магазином мужской одежды. Мистер Стрикленд предоставил Рэю вести все текущие дела, поскольку в свои девяносто с лишним лет уже не мог исполнять обязанности заведующего, как раньше. С утра до вечера, пока Рэй снимал мерки с клиентов, чтобы подобрать рубашку или брюки, в магазине звучала легкая музыка. Инструментальные переложения популярных песен, много скрипок. Такая музыка играла, когда позвонил Питер Бойлан, и именно такая музыка звучала у Рэя в уме, когда впоследствии он вспоминал тот день. И даже тогда она плыла в воздухе, словно дым, обволакивала подобием дыма.

Рэй находился в магазине совсем один, когда зазвонил телефон. Дэвид Викерс – парень, работавший с ним на той неделе, – ушел на ланч, а покупателей не было. В подобные магазины (качество товара чуть выше среднего, цены тоже) порой никто не заходит часами. Но одна дорогая покупка с лихвой окупает время простоя. Иными словами, Рэй нисколько не беспокоился по поводу отсутствия посетителей. Возможно, через минуту он продаст брюки стоимостью триста долларов.

Он прикреплял ценники к пиджакам и слушал музыку, тысячеголосое пение скрипок, совсем один, совершенно спокойный. И зазвонил телефон. И это оказался Питер Бойлан. И он хотел…

Пуговицу.

Он держался очень вежливо. Он представился, как простой смертный, но, конечно, Рэй мгновенно понял, с кем разговаривает: он не раз слышал этот голос по радио. Глубокий и звучный. Успокаивающий. Внушающий доверие, безусловное доверие.

– Мистер Уильямс, – сказал он. – Мне нужна пуговица.

– Пуговица?

Рэй едва не лишился дара речи. Его словарный запас сократился до одного слова. Пуговица.

– Пуговица? – повторил он.

– Прошу прощения. С тем ли Уильямсом я разговариваю? С Рэем Уильямсом?

– Да, я Рэй Уильямс, – сказал он.

– Тот самый Рэй Уильямс? Который коллекционирует пуговицы?

– Да, – после продолжительной паузы вымолвил он. – Тот самый.

– Хорошо. – Собеседник явно испытал облегчение. Рэй услышал глубокий вздох. – Насколько я понимаю, у вас коллекция мирового класса.