Манадзуру - Хироми Каваками Страница 20

Тот, «кого еще нет» — это тот, «кто, возможно, когда-нибудь появится». Бесследно раствориться в прошлом может лишь то, что существует ныне. Нечто, несуществующее вовсе, не способно кануть в Лету. Это нечто не исчезнет никогда и нигде. Оттого его небытие будет жить вечно.

— Корабль… — вновь начала женщина.

— Ладно, я поеду туда. В Манадзуру, — как только я произнесла это, женщина исчезла. В тот же миг закапал дождь.

Дожди не переставали лить, хотя сезон цую уже подошел к концу.

Все летние каникулы Момо сидела дома. Иногда она слушала музыку, рассеяно уставившись в одну точку. В комнате было тихо, лишь иногда ритмичные звуки пробивались из наушников, которые она втыкала себе в уши. Она часто спала. Как-то позвав дочь кушать, я, не дождавшись ответа, заглянула в детскую: Момо спала вытянувшись во весь рост на кровати. Из-под легкого покрывала торчали её смуглые загорелые ноги.

— Момо… — позвала я, она заворочалась во сне.

На каникулах Момо вытянулась еще сильнее.

— Прямо как растение, — заметила мама. — Она, наверное, из-за дождика так быстро растет!

— Я поеду в Манадзуру, — сообщила я маме.

— Да? — удивилась она. — Ты часто стала ездить туда.

— Так уж, видно, суждено.

Не дождавшись ответа от Сэйдзи, я сама наметила дату поездки. Осталось только забронировать гостиницу на эти дни, и я первым делом позвонила в «Суну».

— На это время свободных комнат, к сожалению, нет, — отказал мне мужской голос, и я сразу узнала в нем голос сына хозяйки. Я прозвонила еще несколько маленьких отелей, но они все уже оказались полными.

— Как раз в эти дни здесь проводится праздник, — объяснили мне по телефону в пансионе, предлагающем на ужин рыбу со свежего улова. Перебрав все возможные места, в конце концов, я вспомнила «Курорт на берегу моря», где мы в тот раз останавливались вдвоем с Момо, и решила попытать счастье там.

— Свободные номера есть. Комнату на одну персону, хорошо. Три ночи. Да. Да.

Гостиница располагалась от порта Манадзуру дальше остальных, вероятно, по этой причине номер удалось заказать сразу.

— Целых четыре дня? — удивилась мама. Она не упрекала меня, но в её тоне прозвучало легкое неодобрение.

— Да, я поеду, ладно? Мне жаль, что приходится причинять вам беспокойство, — немного резко отозвалась я.

Я чувствовала, что начинаю задыхаться в доме, где рядом друг с другом живут три женщины. Четыре дня и три ночи, я еще никогда не отлучалась так надолго. Ни разу, как переехала к маме после исчезновения Рэя.

— Да не переживай ты так, — полушутя промолвила мама. Она жалела меня. «Бедненькая моя дочка. Бедненькая Кэй…»

От дождевой сырости на полу потемнела краска. Я чувствовала, как тяжелеют веки.

Дождик, моросивший ещё утром, наконец, кончился. В поезде линии Токайдо я заняла сидение в левом ряду лицом вперед по ходу движения электрички и, облокотившись на подоконник, стала смотреть на море, то и дело мелькавшее между домами и в расселинах гор. Оно ослепительно сверкало. Волны были подобны наслоенным друг на друга рыбьим чешуйкам.

— Удачи, — на прощанье махнула мне Момо. В последнее время она стала чаще, чем прежде, уходить, даже не дослушав, стоило мне заговорить с ней. В такие моменты я чувствовала, как кончики пальцев начинают холодеть. Каждый раз, когда она оставляла меня одну. И всегда я стояла, охваченная холодом, и думала, какая же я всё-таки размазня. Но она, Момо, все же славная. Милый, хороший ребенок, хотя и ведет себя иногда вызывающе.

«Удачи», — в голове все еще звучал её голос. Электричка бежала вперед, и с каждой минутой мне становилось легче. Я ощущала, как душу и тело наполняет необычайная свежесть. Зачем только я родила ребенка? Ведь я даже не догадывалась, что это значит.

Невозможно отпустить свое дитя, как бы ты сам не желал свободы. Я несла на себе груз ответственности. Как бы ни преувеличенно звучали эти слова, они при этом не могли выразить всю сложность наших взаимоотношений. Момо, в свою очередь, тоже несла ответственность за меня. Освободиться, сбросив бремя, не было ни единого шанса.

— Что плохого в том, чтобы освободиться от всего этого? — послышался голос женщины.

Удивленно оглядевшись, я обнаружила её, плывущую рядом по ту сторону оконного стекла.

— Вот это скорость! — изумилась я. Женщина засмеялась.

— Пустяки. Я же не бегу за поездом.

— Ах, да.

В голове поплыл туман. Сквозь полупрозрачное тело женщины просвечивало море. Оно ослепительно сверкало.

«Я очень люблю Момо», — вдруг подумалось мне. «Очень люблю» — эти слова не исчерпывали всю силу моего чувства. Но я не смогла подобрать ему иного выражения. «Очень люблю», — снова подумала я.

— Ты слишком привязана к своему ребенку, — вмешалась в мои мысли женщина.

«Замолчи!» — гневно закричала я про себя. Женщина рассмеялась и тут же, прекратив преследование, растворилась в морской дали. В этот миг вода сверкнула чуть ярче.

— Следующая станция — Манадзуру. Манадзуру, — объявил громкоговоритель.

Добравшись до своей комнаты в гостинице, я сняла одежду и повесила её на вешалку. Повалившись на кровать, я почувствовала, как глаза начинают слипаться. «Надо сделать кондиционер потеплее…» — только подумала я и тут же погрузилась в глубокий сон. Очнувшись, обнаружила, что на улице уже начало смеркаться, на закате алело небо. Судя по всему, спала я не менее двух часов, но тело никак не хотело просыпаться. Я вышла на веранду и стала прислушиваться к шуму волн. Доносящийся звук походил на рёв. Ветер дул мощными порывами. Я включила телевизор, там голос диктора то и дело повторял: «Тайфун… Тайфун».

Я умылась, подкрасила губы и вышла из комнаты. Давно мне не приходилось ужинать в одиночестве. Я шла одна по дорожке, по которой мы гуляли тогда с Момо. Ветер трепал волосы. Одиноко. Мне стало очень одиноко. Раньше со мной не случалось ничего подобного. Я всегда была невозмутимой. И в одиночестве, и вдвоем, и в окружении множества людей я чувствовала себя одинаково спокойно. Но сейчас все изменилось. Мне стало трудно привыкать. Мой организм потерял способность привыкать. Каждый раз, когда я находилась какое-то время одна или втроем с кем-нибудь, тело постепенно свыкалось с особым составом воздушного пространства вокруг. Но стоило кому-то выйти, или же, наоборот, кто-то новый оказывался рядом со мной, как воздух моментально принимал новое качество. Перемена всегда была настолько стремительной, что я просто не успевала привыкнуть.

Добравшись до берега, я уселась и начала читать дневник Рэя. Из моря в порт возвращался корабль. Мне стало интересно, куда он плавал в такой ветреный день? На страницах дневника то и дело попадалась заметка: «Вес немного снизился». Было ли тогда заметно, что Рэй худеет? Вспомнить мне не удалось. В памяти остались только весы, которые были у нас дома. Нашу тесную квартирку, где я, Рэй и Момо жили втроем, я каждый день пылесосила дважды. Это не отнимало у меня много сил, настолько мало было наше жилище. Момо постоянно таскала с улицы песок и грязь.