Вероника желает воскреснуть - Вадим Норд Страница 20

Сначала все шло хорошо. Алецкая явилась ровно в девять и вела себя если не дружелюбно, то, во всяком случае, нейтрально. Александр, как и было обещано, получил фотографию с надписью: «Доктору Бергу с наилучшими пожеланиями», которую принял со всей положенной благоговейностью и на время, до приобретения подходящей рамки, торжественно расположил на полке рядом с книгами.

Фотография была с каких-то кинопроб или со съемок. Вероника снялась вполоборота, в весьма выигрышном, надо сказать, ракурсе, с чашкой в руке. Одета Вероника была в старомодное платье, а чашку держала современную, с надписью «HOLD ME», поэтому Александр и подумал о съемках или пробах.

– Это я в Крыму, – прокомментировала Вероника, – пять лет назад на съемках…

– «Молчащего песка», – закончил Александр.

Назвался груздем – полезай в кузов. Представился поклонником – изучи материальную часть, дабы соответствовать. Фильмы с участием Вероники Алецкой за один вечер, то есть даже не за вечер, а за тот час с небольшим, пока Алена нежилась в ванной, не пересмотришь, но изучить фильмографию за это время можно. И главные театральные роли запомнить.

Мать дала хороший совет, а Александр немного доработал его. В конце концов, перед ним не просто Женщина, перед ним – Актриса, стало быть, упор делается на творчество. Комплименты общего характера тоже уместны, только, учитывая ситуацию, делать их надо с умом, вдумчиво и разборчиво.

Взгляд Вероники заметно потеплел, а губы растянулись в улыбке, явно искренней, но на вид искусственно-безжизненной. Александр вспомнил вчерашнее общение с Борисом Антоновичем, и, видимо, это воспоминание как-то отразилось на его лице, потому что взгляд Вероники изменился на вопросительный – что это с вами? Александр улыбнулся, показывая, что все в порядке, отступил на шаг от полки, еще несколько секунд «полюбовался» фотографией и сел за стол. Сегодня ему удобнее было беседовать, сидя за столом, чтобы по ходу беседы делать отметки в настольном ежедневнике и пометки в блокноте. На каждого пациента Александр заводил отдельный блокнот формата А5, куда записывал все, что выходило за пределы обязательной медицинской документации. В отличие от этой самой документации, которую полагалось хранить двадцать пять лет, блокнот отправлялся в шредер после завершения работы с пациентом. «С глаз долой – из сердца вон», – шутил Александр, скармливая листочки прожорливой «лапшерезке».

– Операций планируется четыре, – без предисловий начал Александр. – Две на лице, одна на груди плюс шлифовка кожи лица.

– То есть – три на лице, – поправила Алецкая.

– То есть три, – согласился Александр. – Вначале я планирую заняться носом, сделать ринопластику, затем – грудью, после чего сделаем круговую подтяжку лица…

– А нельзя ли разом – и нос, и лицо? – перебила Алецкая.

– Нет, – Александр покачал головой, – нельзя. Обе операции сами по себе довольно продолжительны, поэтому объединить их не получится.

– Я понимаю, – процедила сквозь сжатые губы Алецкая. – У вас свои интересы…

Можно было восхититься тем, как быстро переходила она от демонстрации одного настроения к другому, и тем, как четко подавалось это настроение. Талант, ничего не скажешь.

– Вероника Николаевна! – Александр немного повысил голос. – Хочу обратить ваше внимание на то, что в деле вашего лечения наши интересы полностью совпадают…

Давным-давно, лет пять назад, если не шесть, у Александр была подруга Женя, работавшая редактором в каком-то небольшом издательстве и сама писавшая прозу. Будучи сопричастной к литературе, Женя крайне резко реагировала на речевые штампы и неуклюжие обороты. За фразу «в деле вашего лечения наши интересы полностью совпадают» она могла бы убить. «Где сейчас Женя?» – подумал Александр, отвлекшись на секунду. Жуткий город Москва, гигамегаполис, в котором люди исчезают, как в небытие, в котором никогда не встретиться случайно. Или почти никогда.

– …За все время практики я ни разу не позволил себе «раскручивать клиента на бабки». Я исхожу из реального положения вещей и ваших, Вероника Николаевна, интересов. Если вы думаете иначе, то наше дальнейшее сотрудничество бессмысленно, ибо оно не имеет никаких перспектив. Вы меня поняли?

В любых случаях, при любых обстоятельствах, невзирая на любые лица, на первый же намек относительно «разности интересов» Александр отвечал жестко и непременно уточнял, поняли ли его пациенты. Иначе нельзя. Иначе замучают намеками. И вообще – или ты мне доверяешь, или мы расходимся в разные стороны. Кем бы ни был пациент, при выражении стойкого недоверия к врачу он переходит в категорию бывших или несостоявшихся пациентов. Толку все равно не будет, лучше закончить раньше. «Согласие есть продукт при полном непротивлении сторон», – говорил монтер Мечников из «Двенадцати стульев», и очень правильно говорил.

– Поняла, – лаконично ответила Алецкая.

– И четвертым этапом станет пилинг, то есть шлифовка, – продолжил Александр. – К сожалению, все проблемы устранить не получится…

Алецкая, до сих пор сидевшая в кресле свободно, правда, без закидывания ноги на ногу, подобралась и как-то сразу напряглась.

– «Мраморный» рисунок на некоторых участках кожи вам придется скрывать при помощи косметики. Медицина здесь пока что бессильна.

– Неужели нельзя сделать что-нибудь? – недоверчиво спросила Алецкая. – Пересадку кожи, например…

– Нет, нельзя, – ответил Александр. – А что касается пересадки кожи, то это весьма сложное дело. Без особой нужды кожу пересаживать не стоит. Оно, конечно, проще, чем пересадка сердца, но своих проблем хватает, а моя задача, Вероника Николаевна, избавить вас от проблем, а не создавать новые.

– Слова… слова… – сказала в пространство Алецкая.

– Хотите – верьте, хотите – нет.

Общение с Алецкой в чем-то сродни хождению по минному полю. Вообще-то по настоящему минному полю Александр никогда не ходил, бог миловал, но из книг и фильмов вынес определенное представление об этом процессе, главным отличием которого было постоянное напряжение – не расслабишься ни на секунду. Так и с Алецкой – не успеешь порадоваться тому, что она чуточку оттаяла, как снова в голосе металл, а в глазах – льдинки.

– Приходится верить. – Алецкая пожала плечами. – Хорошо, пусть будет четыре операции, пусть будет даже пять или шесть, лишь бы был толк! Надеюсь, что до Нового года мы с вами уложимся?

– Должны уложиться, – осторожно подтвердил Александр.

– Еще июль на дворе, – напомнила Алецкая.

– Должны уложиться, – повторил Александр и добавил: – Я не могу загадывать, но внутренне, интуитивно, я уверен в успехе. Иначе бы не брался вообще.

Такие слова надо говорить проникновенно и твердо, тоном киногероя, заявляющего, что придет день, и родина будет свободной (любимая женщина будет спасена… Карфаген будет разрушен… дворец будет построен… Берлин будет взят… сады в пустыне будут цвести… и т. д.). Так, чтобы те сразу же верили. Даже если верить не хочется или не можется, вот, например, как сейчас.