Любовь и тьма - Исабель Альенде Страница 20
Любовь и тьма - Исабель Альенде читать онлайн бесплатно
— В машину, придурки! — крикнул он, и его люди последовали за ним.
Последним подчинился Праделио Ранкилео — старший брат Еванхелины, с искаженным от пережитого потрясения лицом. Он двинулся к машине только тогда, когда услышал, что заработал мотор. Вместе с остальными он быстро забрался в кузов через задний бортик. Но тут офицер вспомнил о фотографиях: прозвучала команда, и сержант, повернувшись кругом, трусцой направился к Ирэне. Подбежав к ней, он выхватил фотоаппарат, вынул пленку и засветил ее, а аппарат выбросил, словно пустую банку из-под пива.
Военные уехали, и во дворе семьи Ранкилео воцарилась тишина. Никто не мог пошевелиться, словно в дурном сне. Но вскоре голос Еванхелины прервал это оцепенение:
— Преподобный отец, вам налить еще напитка? Все перевели дух, зашевелились и, собрав разбросанные пожитки, стали пристыжено расходиться.
— Защити нас Бог! — вздохнул падре Сирило, отряхивая сутану от пыли.
— И убереги нас! — добавил протестантский пастор, бледный, словно белый кролик.
Ирэне подняла фотоаппарат. Улыбалась лишь она одна Когда страх прошел, из того, что произошло, она вспомнила только смешное; она уже прикидывала, как назовет репортаж, думая о том, позволит ли цензура поместить в газете фамилию офицера получившего такую трепку.
— Дернуло же моего сына привезти с собой вояк, — высказался Иполито Ранкилео.
— И правда, бес попутал, — добавила его жена Вскоре Ирэне и Франсиско вернулись в город.
Девушка прижимала к груди большой букет цветов — подарок детей Ранкилео. Она была в прекрасном расположении духа и, казалось, совсем забыла об инциденте, словно не осознавая минувшую опасность. Засвеченная пленка — единственное, что омрачало ее настроение; без нее невозможно напечатать информацию — ведь никто не поверит в подобную историю без снимков. Успокаивала лишь мысль о том, что они смогут вернуться туда в ближайшее воскресенье и сделать другие снимки Еванхелины во время приступа Семья их приглашала: собирались заколоть кабана на ежегодный праздник, когда собиралось несколько соседей и начинался безудержный пир. Франсиско, напротив, по дороге копил возмущение, а когда подвез Ирэне к дому, уже едва сдерживался.
— Ну не сердись, Франсиско! Ведь ничего не случилось: только пальнули несколько раз в воздух и убили курицу — вот и все, — смеялась она, прощаясь.
До сих пор он старался ограждать ее от зрелища безысходной нищеты, несправедливости и насилия, — сам он видел их ежедневно и об этом постоянно говорили в семье Леалей. Ему казалось странным, что Ирэне простодушно плыла по этому морю тревоги и лишений, в которое превратилась страна, и занималась только чем-нибудь живописным или забавным. Он поражался тому, как она умудряется ничего не замечать и живет словно в ауре своих благих намерений. Этот необоснованный оптимизм, эта чистая и свежая жизненная сила проливались бальзамом на его душу, которая мучилась от того, что он ничего не мог изменить. Однако в тот день у него возникло сильное желание схватить ее за плечи, встряхнуть и, опустив с облаков на землю, заставить посмотреть правде в глаза Но, взглянув на нее у каменной стены дома, где она стояла с охапкой полевых цветов для стариков, с растрепанными от ветра волосами, он понял: это существо создано не для суровой действительности. Он поцеловал ее в щеку поближе к губам, страстно желая быть с ней рядом всегда, чтобы оградить ее от сгустившегося сумрака Ее щека пахла травой и была прохладной. И тут он осознал: любовь к ней — его неотвратимая судьба.
Теплая земля еще хранит последние тайны.
Висенте Уидобро [34]
С тех пор как Франсиско начал работать в журнале, он чувствовал, что жизнь его стала богата всякими неожиданностями. Город для него был разделен невидимой границей: он зачастую был вынужден ее переходить. В один и тот же день ему приходилось снимать изысканные туалеты из кружев и муслина, [35]заниматься изнасилованной собственным отцом девушкой в городке, где проживал его брат Хосе, и везти незнакомому связному список последних жертв режима в аэропорт, где он передавал его после обмена паролем. Одной ногой он стоял в мире вынужденных иллюзий, другой — в реальном мире подполья. В каждом конкретном случае он должен был приспосабливаться к требованиям момента; но после рабочего дня, когда в тиши своей комнаты он мысленно перебирал происшедшие события, то приходил к выводу: в условиях ежедневного раздвоения лучше особенно не размышлять, тогда страх или гнев будут не в состоянии тебя парализовать. В этот час образ Ирэне вырастал из сумрака, заполняя собой пространство.
В ночь на среду ему приснилось поле маргариток. Обычно сны он не помнил, но на этот раз цветы были настолько живыми, что после пробуждения осталось ощущение прогулки по свежему воздуху. Утром в издательстве он столкнулся с женщиной-астрологом: это была та, с крашеными волосами сеньора, которая настойчиво предсказывала ему страсть.
— По твоим глазам я вижу: ты провел ночь любви, — сказала она ему, встретившись на площадке шестого этажа.
Франсиско пригласил ее выпить пива, и, за неимением других космических знаков, которые могли бы помочь ей в гадании, юноша рассказал о своем сне. Гадалка объяснила: маргаритки — это знак везения, значит, так или иначе, нечто приятное произойдет с ним в ближайшие часы.
— Утешься этим, сынок, ты ведь отмечен перстом смерти, — добавила она, но это было сказано столько раз, что уже перестало его пугать.
Он почувствовал большее уважение к женщине-астрологу, когда через несколько шагов исполнилось хорошее предсказание: ему позвонила Ирэне, — она просила позвать ее на ужин к нему домой — ей хотелось познакомиться с семейством Леалей. За неделю им удалось побыть вместе самую малость. Модное издательство пожелало сделать серию снимков о военном училище, и на Франсиско свалилось множество проблем. В этом сезоне в моде была одежда романтического стиля — с бантами и вуалями, и издателям хотелось контраста с тяжелой военной техникой и одетыми в форму людьми. Со своей стороны, начальник училища надеялся извлечь из представившейся возможности пользу и для Вооруженных Сил, показав их с самой безобидной стороны; он широко распахнул двери, предварительно усилив меры по охране. Франсиско и остальные члены бригады провели в здании военного училища несколько дней; на исходе этих дней он уже не знал, что ему опротивело больше: патриотические гимны и военные ритуалы или три королевы красоты, позировавшие перед его объективом. При входе и выходе их тщательно обыскивали. Это было похоже на панику во время землетрясения: содержимое из сумок вываливалось, затем копались в костюмах, туфлях и париках, шарили руками где заблагорассудится и тыкали в разные места электронные приборы, пытаясь обнаружить что-нибудь подозрительное. Модели начинали свой рабочий день с отвращением и целыми часами препирались. Элегантный и воспитанный парикмахер Марио, постоянно одетый в белое, изменял облик моделей для каждой фотографии. Ему помогали два ассистента, недавно приобщившиеся к педерастии, — они порхали вокруг Марио словно светлячки. Франсиско занимался фотоаппаратом и пленками, стараясь сохранять спокойствие, если вдруг случалось, что во время обыска засвечивали пленку и это сводило на нет работу целого дня.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments