Отрубленная голова - Айрис Мердок Страница 20

— Ах нет, ты меня ненавидишь! — воскликнула Джорджи.

Она продолжала пристально глядеть на меня, словно пыталась обнаружить мои подлинные мысли.

— Если бы ты только знала, насколько заблуждаешься! — упрекнул я Джорджи и тоже взглянул на нее без улыбки. Как приятно мне будет удивить ее, одарив настоящей любовью! Бог свидетель, она это заслужила.

Я встал и принялся убирать с пианино рождественские открытки. Под ними лежал толстый слой пыли. Великое очищение началось.

— Как странно и трогательно находиться здесь, — проговорила Джорджи. Она опять прошлась по комнате. — Я даже не могу описать это чувство. Как будто я обрела тебя задним числом. Нет, не так, не точно. Но ты просто не представляешь, насколько я была убеждена, что никогда не увижу твою квартиру. Лишь сейчас начинаю верить, и от этого мне когда-нибудь станет лучше, много лучше. Выходит, что в прошлом, все время, когда ты не был со мной, ты действительно существовал. Тогда мне было слишком больно, и я не хотела этому верить. Но не верить — значит поставить крест на нашей любви. Теперь ты мне помог, и все встало на место. И я буду любить тебя сильнее, Мартин, гораздо сильнее.

Она остановилась передо мной. Меня потрясло до глубины души, что ее слова прозвучали как эхо моих размышлений. Я сам хотел ей это сказать, но не сумел. Мне не хватило красноречия, оставалось только привлечь ее к себе в объятья в этом предварительном обмене клятвами.

Я швырнул на пол кипу рождественских открыток и подвел Джорджи к каминной полке.

— Я хочу, чтобы ты их потрогала. Хочу, чтобы ты потрогала все эти вещи.

Она не решалась.

— Это святотатство. Я буду за это наказана.

— Нет, — ответил я. — Это доброе святотатство. Ты возвращаешь меня к реальной жизни. Ты всегда так делала.

Я взял ее руку и положил на мейсенского попугая. Мы поглядели друг другу в глаза. Джорджи отняла руку, но через минуту быстро потрогала остальные предметы на каминной полке. Я снова взял ее руку. Она была в пыли. Я поцеловал ее ладонь и опять посмотрел на нее. Я увидел, что она готова заплакать, и обнял ее.

И тут послышался звук, от которого у меня душа ушла в пятки. Я испугался, еще не успев понять, что же это такое. А это поворачивался ключ в замке парадной двери. Джорджи тоже услыхала, и ее глаза расширились и стали жесткими. Секунду мы простояли в оцепенении. Затем я резко разжал руки и выпустил ее из своих объятий.

Это могла быть только Антония. Должно быть, раздумала ехать за город и решила вернуться и осмотреть мебель перед нашей завтрашней встречей. Сейчас она войдет в гостиную и обнаружит меня с Джорджи. Я этого не выдержу.

Я действовал без промедления. Схватил Джорджи за руку и подтолкнул ее к балконным дверям. Распахнул их, помог ей спуститься в сад, проводил за угол дома, чтобы нас нельзя было заметить из комнаты, и шепнул ей:

— Пройди через эти воротца и возвращайся на площадь. Оттуда отправляйся прямо домой, а я скоро к тебе присоединюсь.

— Нет, — сказала Джорджи. Она понизила голос, но не шептала. — Нет.

Меня охватила паника. Нужно было избавиться от нее как можно скорее. От ужаса меня чуть не стошнило при мысли, что Антония и Джорджи столкнутся лицом к лицу в квартире на Херефорд-сквер — в этом было что-то омерзительное, чуть ли не непристойное.

Я прикрикнул:

— Проклятие, иди же!

— И не подумаю, — ответила Джорджи таким же тоном и уставилась на меня. Наши головы были совсем рядом. — Познакомь меня со своей женой. Я не собираюсь спасаться бегством.

— Делай, как тебе сказано, — потребовал я. Взял ее руку и сжимал, пока она не поморщилась.

Джорджи вырвала руку и отстранилась.

— У меня нет денег.

Я вынул из бумажника фунтовую банкноту и дал ей, резким движением велев немедленно исчезнуть. Затем вернулся в гостиную и с облегчением заметил, что в комнате по-прежнему пусто. Осторожно закрыл двери и не стал больше смотреть в окно.

Я подождал минуту. Вокруг царила глубокая тишина. Интересно, что сейчас может делать Антония? Уж не ошибся ли я, мелькнуло в голове. Я прошелся по комнате, а затем направился в холл. У двери я увидел Гонорию Кляйн.

В неожиданном ее появлении было что-то жуткое, и, завидев неподвижно застывшую фигуру, я на мгновение решил, что передо мной призрак. Мы не отрываясь глядели друг на друга. Она стояла в пальто, ссутулившись, и на ее лице сказочного тролля блестели капли туманной влаги. Она не улыбалась, ничего не говорила и, не сводя глаз, созерцала меня тяжелым, задумчивым взором. Я испытал облегчение, смешанное с тревогой и глубоким, безотчетным страхом. В ней ощущалась какая-то угроза.

— Чем могу быть полезен? — спросил я. Она откинула голову назад, расстегнула воротник пальто и освободила шею.

— Вы хотите сказать, мистер Линч-Гиббон, кой черт меня принес?

— Совершенно верно, — отозвался я. Видно, мне никогда не удастся вежливо вести себя с сестрой Палмера, да я к этому и не стремился.

— Я вам объясню, — проговорила она. — Ваша жена предупредила меня, что сегодня вас здесь не будет. Мне нужен ключ от секретера, а он в бумажнике моего брата. Он отдал этот бумажник вашей жене, ей надо оплатить какой-то счет. Она положила его в сумку, которую случайно оставила здесь, когда заходила вчера. Поскольку мне это крайне необходимо и поскольку оба вы сегодня здесь не ожидались, она дала мне ваш ключ. Вот так я здесь и очутилась. А вот эта сумка.

Она показала мне большую сумку, стоящую в холле под столом. А на столе я увидел сумочку Джорджи и две книги по экономике. Я поднял сумку и вручил ее Гонории.

— Благодарю вас, — кивнула она. — Простите за беспокойство. — Она медленно перевела взгляд на сумочку Джорджи.

— Не стоит, — ответил я. И вдруг мне страшно захотелось удержать ее. Я хотел спросить, что она подумала, но не мог найти подходящих слов. И стоял перед ней как дурак. На мгновенье мне показалось, что она тоже хочет остаться. Но поскольку никто из нас не знал, каким образом можно изменить положение, она повернулась, и я открыл дверь. Когда она проходила мимо, я поклонился.

Я вернулся в гостиную. В саду никого не было. Я положил себе в карман книгу Нейпира. Мне казалось, я задыхаюсь. Наклонившись над каминной полкой, я стал гладить одного из фарфоровых попугаев. Из-под моей руки поднялось облачко пыли.