Экспо-58 - Джонатан Коу Страница 20

Было уже почти темно, когда он вошел на территорию парка ЭКСПО через Portes des Attractions [20]и протянул охраннику свой новехонький пропуск делегата (жаль — тот больше никогда его не спрашивал). Минуя по левую руку пока еще неработающий парк аттракционов, Томас пересек Place de Belgique, [21]а затем свернул направо. Здесь тоже царила тишина: высоко над головой зависли пустые кабинки фуникулера: их ребра серебристо поблескивали при свете фонарей, выполненных в футуристическом стиле. Впереди возвышался Атомиум. У Томаса перехватило дыхание: каждый атом серебристо сиял изнутри благодаря крестообразной точечной подсветке — они сияли на фоне космического неба. Впечатление было колоссальным — словно какие-то неведомые инопланетяне в далекой-предалекой галактике справляли свое веселое, инопланетное рождество. Томас устремил взгляд на самый верхний атом — его свечение было желтым, более теплым и домашним. Именно там и находился ресторан. Томасу казалось, словно у него выросли крылья…

У входа внизу его поприветствовал швейцар в ливрее и указал на скоростной лифт, шахтой для которого служила опорная колонна Атомиума.

Томас вошел в лифт и нажал кнопку. Кабина взмыла вверх. Поскольку потолок был стеклянным, создавалось впечатление, будто ты стремительно улетаешь в небо! У Томаса даже заложило уши, как у астронавта. Наконец, лифт с мягким шипением плавно остановился и раскрыл двери, ведущие прямо в ресторан.

На входе стоял работник британского посольства со списком приглашенных.

— Добрый вечер. Вы — мистер… (работник посольства сверился с записям)… мистер Фолли?

— Фолей.

— В самом деле? Вы уверены?

— Абсолютно.

— Отлично. Чик… — мужчина вычеркнул имя Томаса, засчитав его присутствие. — А я — Саймон Хебблетвейт, руководитель аппарата сэра Джона. Вы уже знакомы с сэром Джоном?

— Не совсем. Мы просто… я был на его совещании в Лондоне.

— Ну что ж, очень рад, что вы откликнулись на наше приглашение. Видите ли, в самый последний момент отпал кто-то из господ от «Бритиш Индастриз». Было бы жаль, если бы место пустовало.

— В самом деле — действительно жаль.

— Выбирайте напитки. Советую вам начать с шампанского — его осталось всего несколько бутылок, а потом останется только дешевое местное вино.

Томас взял с подноса у подошедшей официантки бокал с шампанским и оглядел зал: народ стоял, разбившись на группки — вклиниваться в посторонний разговор было бы плохим тоном. Поэтому Томас отошел в сторонку, поближе к панорамному окну. Ему было все равно, что его пригласили в самый последний момент и что никому до него не было тут никакого дела. Зато он мог целую вечность стоять у окна, попивая шампанское и разглядывая раскинувшийся внизу необыкновенный город — ультрасовременный, сверкающий и такой манящий. Создавалось полное ощущение, что ты смотришь сверху на будущее, при этом находясь на недостижимой высоте. Да, в эту минуту Томас ощущал себя почти что демиургом вселенной!..

Потом всех попросили рассаживаться, и Томас занял положенное ему место за столиком для четверых. Похоже, по случаю банкета было забронировано все огромное помещение ресторана. Столик, за который пригласили Томаса, хоть и располагался у панорамного окна (впрочем, как и все остальные столики), но был бесконечно далек от ВИП-зоны, где восседал сэр Джон Болфор со своими приближенными. Зато рядом с Томасом оказался Джеймс Гарднер, создатель Британского павильона — это соседство, с одной стороны, льстило самолюбию, но с другой, памятуя прошлый опыт, несколько шокировало. Также за столиком Томаса сидели: некий Роджер Брейнтри, представившийся секретарем советника по торговым делам при британском посольстве в Брюсселе, и высокая, с прямой спиной и мягким говором бельгийка Ильке Шеерс. Ильке занимала какой-то пост (она так и не объяснила толком — какой именно) в комитете по разработке музыкального контента от каждой из стран-участниц.

— Итак, дамы и господа, — мистер Гарднер поднял бокал. — Давайте выпьем за ЭКСПО-58. Ведь мы справились с нашей задачей, не так ли? И вот мы здесь, пора-пора, осталось навести последний марафет, в четверг — открытие. Лично я считаю, что мы сотворили настоящее чудо и имеем полное право гордиться собою.

— За ЭКСПО-58, — повторил Томас.

— И за Великобританию, — любезно добавила мисс Шеерс. — Ваш вклад в общее дело я нахожу особенно выдающимся.

Все приступили к еде. Первое блюдо состояло из креветок с луком, приправленных каким-то жидким сероватым гарниром, названия для которого Томас так и не смог подыскать. Хотя было довольно вкусно. Роджер Брейнтри полностью сконцентрировался на своей тарелке, быстро и деловито поглощая ее содержимое. И когда мисс Шеерс обратилась к нему с вопросом, отреагировал так, словно эту тарелку у него собираются отнять.

— Мистер Брейнтри, вы будете присутствовать в четверг на церемонии открытия? — поинтересовалась мисс Шеерс.

— Нет, постараюсь как-нибудь отвертеться, — ответил Брейнтри, не переставая жевать.

Мисс Шеерс слегка поморщилась:

— Как можно пропускать такое историческое событие? Разве вам не хочется много лет спустя рассказать эту историю своим внукам?

— А для вас это так важно?

— Разумеется. Это редкостная возможность. Увидеть его величество! Он будет выступать с речью.

Хмыкнув, Роджер Брейнтри подцепил вилкой очередную креветку.

— Ведь вы же британец, — прибавила мисс Шеерс. — Мне казалось, что британцы любят помпезные, праздничные зрелища.

— Ну, этого нам с лихвой хватает и дома.

— Да, но этот день, мистер Брейнтри, — разве вы не находите его уникальным, совершенно неповторимым? Здесь собралось столько стран — а ведь совсем недавно мы воевали друг против друга. Представляете? А теперь Америка и Советский Союз будут стоять плечом к плечу. Какой колоссальный обмен опытом, и, наконец, чувство сопричастности общему будущему, одному на всех.

Сначала Роджер Брейнтри ничего не ответил. Затем, промокнув губы салфеткой, изрек:

— У вас слишком европейский взгляд на вещи.

— Но разве британцы — не часть Европы?

— Это так, но мы более обстоятельны во всем по сравнению с нашими континентальными союзниками. Простите, вы не могли бы передать мне хлеб?

Между тем Томас с мистером Гарднером отлично поладили. Дома, в ЦУИ, его все побаивались, но, как оказалось, совершенно напрасно. Поначалу Томас называл его «сэр», но Гарднер категорически отказался от всякого официоза.

— Помилуйте, ну мы же с вами не в Уайтхолле, — сказал он, уже в который раз подливая себе в бокал вина. Он приветственно поднял его, — впрочем, и на этот раз обойдясь без тоста, — и сделал большой глоток.