Дети белых ночей - Дмитрий Вересов Страница 20
Дети белых ночей - Дмитрий Вересов читать онлайн бесплатно
Она испугалась, что они сейчас упадут, потому что лестница начала ходить ходуном в ответ на каждый его шаг. Она вздрогнула, крутанула руками в воздухе и потеряла равновесие...
Через пять минут она сидела на стуле, прикладывая ледяные от страха пальцы к шее, которую при падении больно обожгло веревкой. Петля была сделана мастерски. С таким умением только в цирке и работать. От тяжести свободный кончик веревки так и не затянулся в узел, а преспокойненько размотался, предоставив Флоре полную свободу падения. Чем она и воспользовалась, загремев с лестницы и увлекая за собой незнакомого дяденьку, который очень удачно самортизировал.
– Вообще-то, знаешь, способ ты выбрала так себе, не очень... Прямо скажем,– сказал он, морщась и растирая ушибленную спину.– Своих бы, что ли, пожалела. Молодец, нечего сказать. А то как бы они смотрела на твой вывалившийся язык, глаза на ниточках и, прости, полные штаны неожиданностей – это, конечно, не в счет. Нет человека – нет проблемы. В окно бы вот хоть выпрыгнула, что ли... Четвертый этаж все-таки. Вариант... Правда, знаешь, от мужчины, который вываливается из окна, остается пятно радиусом шесть метров. Да-да. А от женщины чертте что – целых восемь. Брюки, знаешь ли, немного препятствуют процессу растекания по мостовой...
Он все говорил и говорил, сворачивая веревку, подавая Флоре стакан с водой, о край которого сейчас стучали ее зубы, и складывая лестницу. Говорил он спокойно и как-то даже лениво, как будто каждый раз, случайно заходя в гости, то вынимал человека из петли, то снимал с подоконника.
– Можно, конечно, еще порезать вены. Но процедура эта имеет смысл только в горячей ванне. Тут надо долго готовиться. Сама представь: пока воду нагреешь на кухне, пока ведра в ванну натаскаешь у всех соседей на виду. Нет, для коммунальной квартиры – абсолютная роскошь. Не годится. Это для графьев. А таблеток наесться – так это для начала надо знать каких. А ежели даже тех, что надо,– это только кажется, что выпил и уснул. Ничего подобного. Судороги начинаются. Да такие, что, говорят, люди шеи себе сами ломают. В общем, выход один – жить. Потом вспомнишь – еще смеяться будешь, какой ты аттракцион тут соорудила.
Она вдруг закрыла глаза и стала мелко трястись. Он озабоченно на нее посмотрел. А потом понял, что она смеется. Она смеялась и смеялась. До слез. А когда слезы потекли, ее смех перешел в рыдания. Он оставил лестницу лежать посреди комнаты. Сел рядом с этой некрасивой и худенькой, как мальчик, женщиной и обнял ее за острые неаппетитные плечи. Даже головой тряхнул, так безнадежна она ему показалась. Ему не нужно было спрашивать, что за причина подтолкнула ее к такому чудовищному поступку. Он понял это сразу. И успокоить-то нечем. Если бы на ее месте была другая, он, может быть, сказал бы: «Да посмотри ты на себя в зеркало! Красавица! Это пусть они из-за тебя вешаются!» Но тут пришлось прикусить язык и молчать.
Он украдкой посмотрел на часы. Надо было бежать. Он зашел только на минутку, чтобы отдать перед отъездом ключ от почтового ящика своей дальней родственнице Клавдии Петровне. Ее не оказалось дома. Вот и хотел оставить соседям, чтоб передали. А теперь надо было бежать собираться. Поезд уходил рано утром.
Но, взглянув на птичий профиль с потухшим, как у цыпленка за рубль двадцать, взглядом, он понял, что, если сейчас уйдет, она начнет все сначала. И как с такой мыслью прикажете коротать ночи в безлюдной тайге?
Выйдя из школы, Женька завернул за угол и остановился в условленном месте. Высунулся из-за телефонной будки. Отсюда прекрасно просматривался выход из школы. Дверь хлопала каждую секунду. Потом реже и вот замолчала совсем.
Ждать пришлось долго.
Он уже хотел уходить, когда она неожиданно выскочила из-за угла.
– Я думал, ты забыла,– сказал он.
– Так я сегодня дежурная. Ну что? Пошли.
– Альбина, у меня к тебе вопрос.– Он сказал это так серьезно, что она подумала: «Сейчас начнет про любовь».
Он загородил ей дорогу, остановился прямо перед ней и руки зачем-то повернул ладонями вверх.
– Скажи мне только честно, я выгляжу безобразно?
– Что это с тобой? – Она засмеялась. Но потом все-таки окинула его критическим взглядом и сказала: – Нормально ты выглядишь. Честно. На Леннона похож.
– На Ленина? – непонимающе спросил он.
– Ты что, Леннона не знаешь? – сказала она недоверчиво.
– Нет. А это плохо?
– Что? Не знать?
– Нет. Быть на него похожим?
– Это хорошо,– успокоила она.– Он хоть и некрасивый, но гений. Так что ты у нас теперь – Леннонский Проспект.
Вот уже больше месяца они возвращались домой вместе. То есть он-то шел совсем не домой. Да и она теперь тратила на дорогу гораздо больше времени, потому что шли они медленно, да еще и у подъезда стояли по полчаса. После того как однажды она попросила ее проводить, Женька зачем-то решил проводить ее и на следующий день. А она не отказалась. Просто рассудил про себя – раз ей было страшно вчера, то не исключено, что будет и сегодня. И не захотел себе признаваться, что ему просто нравится ее испуганный взгляд, такой, как в тот раз, когда им нужно было зайти вместе в подъезд.
Альбина никак не могла понять, что же такое происходит. Они разговаривали, как будто он был ее вторым «Я». Ведь когда говоришь с собой, никогда не выпендриваешься и не строишь из себя бог весть что. Ей и в голову не приходило ему себя подавать. Какая есть. И он совершенно не был похож на всех ее знакомых мальчишек. Говорил, что думал. А думал, видно, много.
Когда они были вдвоем, ей было комфортно и просто.
Но стоило ей подумать, что об этом узнают в школе, как она сразу же начинала комплексовать и высокомерно отдаляться. Странная связь с Невским была в ее глазах порочащей связью. Она была уверена, что над ней будут смеяться. А у нее не хватало великодушия взять на себя смелость и быть ему другом до конца. В школе она всегда делала вид, что вообще с ним не знакома.
– Я не хочу, чтоб к тебе из-за меня приставали. Поэтому никогда не подходи ко мне ни в классе, ни на переменках.
– А я не боюсь,– с удивительным для него самого вызовом отвечал он.
– Ну, просто я прошу. Я знаю то, чего не знаешь ты.– Так, окутывая тайной свои слова, она и выкручивалась.
Женька жил теперь странной жизнью. То он стоял, как корабль на мели, а теперь его как будто подхватило мощное течение, и морской ветер надувал паруса. Ему хотелось свернуть горы. Таких сильных эмоций он не переживал еще никогда. И теперь, вспоминая свои чувства, которые рождались в нем при чтении героических книг, он сравнивал их с ворочающимися на мелководье китами. Настолько сильнее было то, что происходило с ним сейчас наяву. Иногда, склонный к рефлексии, он сам себя спрашивал: «Да что такого стряслось? Может быть, я что-то себе придумал?» Но потом понимал, что просто появился в его жизни друг. И это было очень ценное приобретение. Ему не хотелось с ней расставаться. И он научился внедряться в ее планы. Спрашивать то, чего никогда не умел:
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments